- Это ожерелье принадлежало твоей матери, думаю, пришло время отдать тебе его.
Анурий удивленно посмотрел на Линтранда, затем его взгляд снова вернулся к ожерелью.
- Моей мамы? Вы не шутите? Но откуда оно у вас? Почему вы раньше мне о нем не рассказали? – Анурий крепко сжал ожерелье, за секунду, эта не особо значимая для него вещь, превратилась в самое ценное, что у него есть.
- Просто ждал подходящий момент, - на лице Линтранда читалась грусть и не ловкость от этой ситуации.
- Ждали подходящий момент? Так откуда оно у вас?
- Это не важно, а теперь, иди, у нас у всех еще много работы.
- Но…- попытался что-то сказать Анурий, но Линтранд не желал продолжать беседу.
-Иди уже! И береги это ожерелье...
Анурию ничего не оставалось кроме, как уйти, но он еще планировал вернуться к этому разговору. Он дошел до середины зала, разглядывая ожерелье в руках и раздумывая о том, откуда оно у Линтранда. Мысли заставили его остановиться. Повернувшись он посмотрел назад, неведомая разгадка посетила его голову. Простояв еще минуту в раздумьях и поглядывая то на ожерелье, то на входную дверь в покои Линтранда, Анурий улыбнулся и пошел дальше, продолжая сжимать ожерелье, как самую ценную вещь во вселенной.
***
- А ты очень предан Линтранду, несмотря на то, что ты никогда не был рыцарем, им было бы чему у тебя поучиться, – сказал Ильмарион Джеку, восхищенный его недавней клятвой Линтранду. Троица ехала в лифте.
– Я всю свою юность мечтал быть рыцарем, в мое время, все мечтали. Особенно если ты родился простым нищим крестьянином. Судьба не сделала меня рыцарем, но она уготовила мне стать величайшим, чем любой из них, и я не подведу её.
- Складно говоришь, Джек, не зря столько книжек читаешь, – подшутил над ним Изентриэль.
- Стараюсь.
- А вот и наш этаж, - сказал Ильмарион. –Лифт остановился, и они вышли вместе с Изентриэлем, Джек поехал дальше.
- Думаешь, мы и вправду проиграем? – спросил его Изентриэль.
- Не знаю, дружище, но мы должны сделать все, что в наших силах, надеюсь, наш проект принесет плоды…
- Я все еще не верю в произошедшее с Дутанором, в голову лезут страшные мысли…- печально произнес Изентриэль и, достав из правого кармана стальную, платинового цвета зажигалку вместе с пачкой сигарет, не спеша закурил. Легкие наполнились успокаивающим ядом и затем пустили дым в свободное плавание по коридорам замка.
- Я тоже был шокирован не меньше остальных. Дутанор мне стал, как младший брат, и мое волнение даже посильнее, чем у многих, - этаж по которому шли товарищи, напоминал один большой склад. Там было много стройматериалов и оставленных инструментов, которые рабочие побросали, едва рабочий день подошел к концу и мысли о горячей еде и теплой кровати полностью подчинили себе работяг.
- Дутанор же отличный парень. Мы с ним столько раз попадали в забавные истории за эти пять лет. Я помню, как он жаловался мне, что прилагает столько усилий, чтобы стать сильнее и все бестолку. И вдруг, внезапно, всего за каких-то жалких пять лет он проходит на шестнадцатый круг… Конечно, у нас есть настоящие таланты, гении своего дела, например, этот Юлиан, - Изентриэль стряхнул пепел и вновь сделал глубокий затяг.
- Да, но если Юлиан с самого начал был известен, как гений, то откуда вдруг Дутанор им стал? Парень без капельки таланта вырывается на шестнадцатый круг. Вроде, вот он, на шестом круге, рыдает пьяным в стельку, что ему не суждено стать сильным. И вот неожиданно мы все чувствуем невероятный всплеск энергии посреди ночи, а его источником является никто иной, как малыш Дутанор, - рассуждал Ильмарион.
- Странно все это черт побери… ой как странно. Когда он вернется, нужно будет как следует это с ним обсудить за бутылочкой крепкого, – подмигнув, предложил Изентриэль.
- Согласен. Эх, ладно, доделаем работу, да в «Пивную общину», соберемся в предстоящей битве.
Изентриэль положительно кивнул головой.
***
Юлиан лежал вместе с Изабеллой под одеялом. Он нежно гладил её около виска, смотря на неё влюбленным взглядом, а она не могла оторваться от него, утопая в его голубых глазах.
- Ты боишься? – спросил её Юлиан.
- Я не боюсь смерти, лишь потерять тебя, –шепотом ответила она.
- Так давай убежим, скроемся от этой войны. Заберем корабль и улетим. Вселенная такая огромная, мы затеряемся с тобой среди множества звезд, –предложил Юлиан.
- Мы не можем так поступить, не можем бросить человечество на погибель, -Изабелла печально опустила взгляд.
- Да что нам это человечество? У них есть защитники, мы ничего им не должны, люди слабы, от них одни беды…
- Но ты ведь тоже человек, как и я.
- Нет, мы куда лучше, совершенней, нас нельзя назвать людьми.
- Мы просто те, кому повезло родится с сильной душой, вот и все, но мы совершаем те же ошибки, что и все люди. Взять, например, меня, я мстительная и властная, ты и сам видел, что я делала с мужчинами, - отвечала Изабелла.
- Нет, не говори так, ты самая прекрасная девушка из всех. Прошу, полетели со мной, и тогда мы будем любить друг друга вечно, вдали от посторонних глаз, дурацкой войны и всех этих обязательств, - продолжал уговаривать Юлиан.
- Я итак буду любить тебя вечно, даже если умру, – Изабелла поцеловала его и приподнялась, прикрывая свои груди одеялом, вложив свои ступни в теплые, мягкие тапочки на полу. Её прекрасная спина была открыта. Юлиан положил свою левую руку на изгиб её талии, а другой рукой обнял за плечо, при этом нежно поцеловав в шею.
- Я не допущу этого, - сказал он, продолжая целовать её вдоль шеи.
- Тогда тебе придется остаться со мной, здесь, и бороться за тех, кого ты так ненавидишь, - сказала Изабелла, томно вздыхая и тая от прикосновений его губ. По коже сильной и властной женщины, прошли самые обыкновенные человеческие мурашки.
- Я буду бороться не за них, а за тебя.
Изабелла повернулась к Юлиану и еще раз взглянула в его выразительные глаза.
- Пойми, Юлиан, для меня и Кристины, это не просто война, это дело чести. Тебе ли не знать, что с нами сделали?
- Прошу, не вспоминай об этом…
- А я и не вспоминаю… Чтобы что-то вспомнить, нужно это что-то забыть, но я не забываю, каждый день эта картина встает перед моими глазами… - с грустью в глазах сказала Изабелла.
- Если бы я был в тот момент рядом, то… - разозлился Юлиан, но любимая тут же успокоила его, приложив свой указательный палец к его губам, чтобы тот замолчал.
- Но тебя не было, ты еще даже не родился, – наконец улыбнулась она, но лишь на мгновение и её взгляд снова захватила тоска. – Когда… когда эти сволочи, снова и снова насиловали меня и Кристину, никто не заступился за нас. С тех пор, мы поклялись, что всегда будем заступаться за слабых и за тех, кто нуждается в нас. Мы не отступим даже перед лицом смерти.
Юлиан взял её за руку, палец которой был у его губ. Он повернул её ладонь и поцеловал, прижав посильнее к своим губам.
- Тогда, я закрою тебя своим телом, от её взгляда, – утешающе сказал тот. Юлиан был готов на все ради своей Изабеллы и ни одна армия не могла заставить отступить его, бросив свою любовь.
Линтранд сидел в гордом одиночестве за своим столом. Тусклая настольная лампа слегка освещала его лицо, предавая ему еще более задумчивый и таинственный вид. Он тяжело вздохнул и связался с Авгултом. Центральная часть стола поднялась вверх и преобразилась в монитор.
- Здравствуй, Авгулт, - произнес тот, едва император появился на экране.
- Рад тебя видеть, Линтранд, чем обязан? – с улыбкой ответил тот.
- Оставим любезности, Авгулт, я прекрасно знаю о том, что вы хотите использовать нас, как мясной щит.
Авгулт тут же изменился в лице.
- Тогда почему ты не расскажешь об этом своему народу? - злобно ответил тот.
- Да брось, это не выгодно ни людям ни илкарцем, но, у меня к тебе есть предложение.
- И отказаться, я так думаю, не могу? – Авгулт улыбнулся, манипуляции Линтранда его очень забавляли.
- Любой может отказаться, но вот, сможет ли он выдержать последствия своего отказа… - ехидно сказал Линтранд.
- Чего ты хочешь? – коротко ответил Авгулт.
- Убежища.
- Убежища? Если б у нас было такое, думаешь мы стали бы выходить на открытый бой? – сказал Авгулт с таким тоном будто Линтранд спятил.