- Это тема не для нас, а для психологов, - произнес Майкл после долгого молчания. - Он искал людей, задумавших покончить с собой, и запутывал их в свои сети. Головы их он отправлял полиции для того, чтобы облегчить властям составление акта о смерти и тем дать возможность родным убитого получить страховую премию. Работал он удивительно ловко... Письма, как вам известно, забирались нищей старухой, отправлялись ею по другому адресу, а оттуда в заранее заготовленных конвертах опять сдавались на почту. Я обнаружил, что конверты хранились в особой непроницаемой коробке и что владельцу было строго приказано вынимать их не раньше, чем за час до того, как почта будет опущена в ящик. В ящике через некоторое время адрес выцветал, становился невидимым, а вместо него появлялся другой адрес.
- Симпатические чернила?
Майкл кивнул толовой.
- Это известный трюк, к нему прибегают международные шайки воров и шпионские организации. А новым адресом был Доуэр-Хауз... Потушите фонари и идемте отсюда.
Инспектор задул свечи в фонарях и с невольной дрожью оглянулся на мелькнувшие по стенам тени.
- Думаю, оставим пока все так, как, есть, - неуверенно предложил он.
- Да, оставим, - согласился Майкл и направился к выходу.
Глава 40.
СЪЕМКА
Три месяца прошло с тех пор, как раскрылась страшная тайна Доуэр-Хауза. Время достаточное для того, чтобы сэр Грегори Пени оправился от потрясения и мог быть переведен в тюрьму для отбытия шестимесячного заключения за некоторые свои несовместимые с законом поступки. Гильотина была поставлена в Черном музее на набережной Темзы, где молодые полисмены, обучаясь ремеслу, наглядно знакомятся с различными орудиями преступления. В городе перестали вспоминать об Охотнике за головами.
Майклу казалось, что прошел миллион лет, и вот теперь он, сидя за столом в студии, слушал, как старый Джек Небворт обучал Конноли любовному искусству на сцене. Рядом с первым любовником стояла Адель Лимингтон, слава которой пышно расцвела за эти месяцы.
У стены возле кинематографической камеры, держа в пальцах дымящуюся папиросу, сидела Стелла Мендоза, внимательно следя за своим бывшим партнером.
- Вы собираетесь учить меня, мистер Небворт, как обращаться с девушкой?! - жаловался Конноли. - Господи, неужели я проспал всю жизнь? Неужели вы думаете, что лучше меня знаете, как влюбленные обращаются с женщинами, мистер Небворт?
- Как вы обращаетесь с вашими возлюбленными, меня ничуть не интересует, - сердито отвечал Небворт. - Я вас учу, как вы должны обращаться с моей возлюбленной! Тут никакой отсебятины я не допущу, прошу меня слушаться. В этом деле я собаку съел, с вашего разрешения! Обнимите ее правой рукой, Конноли. Наклоните голову. Вот так!.. Теперь повернитесь чуть-чуть налево. Выдвиньте подбородок немного вперед. Улыбайтесь, будьте вы прокляты, улыбайтесь! Разве это улыбка, я вас спрашиваю? - кипятился старик. Улыбайтесь так, будто вы влюблены в нее. Постарайтесь вообразить, что вы любите ее больше жизни! Я потом буду извиняться перед вами, Адель. Постарайтесь вообразить, Конноли, постарайтесь!.. Ну, вот так лучше. У вас такое выражение, будто лимон застрял во рту! Смотрите ей в глаза... в глаза смотрите, говорю вам! Вот так... Теперь повторите сначала.
Старик суетился, бегал, размахивал руками, поправлял, наконец, с жестом отчаяния, решился:
- Черт с вами, пусть будет так. Камера!
Зажглись громадные электрические прожекторы, ослепив на мгновение яркими лучами артистов. Сухой треск динамо-машины покрыл возбужденный голос Небворта:
- Снимайте!
Оператор повернул ручку камеры. Началась съемка.
- На сегодня довольно, Конноли, - объявил Джек. - Теперь мисс Мендоза.
Адель подошла к Майклу и опустилась в кресло.
- Мистер Небворт прав, - произнесла она, качая головой. - Конноли не умеет вести любовных сцен.
- Кто же умеет? - спросил Майка. - Кроме настоящих влюбленных?
- Он должен внушить себе, что он влюблен, - настаивала Адель. - Не понимаю, почему его считают лучшим "любовником" в Англии!
Майкл усмехнулся.
Адель помолчала и спросила:
- Почему вы до сих пор здесь? Я думала, что ваша работа в Чичестере окончена.
- Не совсем, - загадочно ответил он. - Мне тут нужно наложить руку еще на одну особу.
Адель быстро взглянула на него.
- Еще кого-нибудь арестовать? Я думала, что после того, как вы арестовали бедного сэра Грегори...
- Бедного сэра Грегори! - воскликнул он. - Его счастье, что он так дешево отделался. Шесть месяцев тюрьмы - это лучшее, на что он мог рассчитывать. Он должен благодарить Бога, что его обвинили не в убийстве несчастного малайца, а только в нанесении побоев.
- Кого же вы теперь хотите арестовать?
- Я не совсем уверен... удастся ли мне арестовать ее.
- Это женщина? Что она сделала?
- Вину ее трудно определить в точности, - уклончиво ответил Майкл, - но виновата она в разных вещах... Прежде всего в том, что она вносит смятение в умы; во-вторых, она грозит общественному здоровью... во всяком случае здоровью одного из членов общества; в-третьих, безжалостное обращение с человеческими чувствами...
- Ах, вот как? - Адель звонко рассмеялась. - Мне кажется, это последствия вашего бреда - и моего, может быть, тоже - в ту ночь в госпитале. Но так как все видели, как вы целовали меня, я думаю, это вы тогда потеряли голову, а не я. Я вообще ничего не соображала. Нет, прибавила она задумчиво, - я не собираюсь выходить замуж. Я...
- Только ради Бога, не говорите, что вы посвятили себя искусству, прервал ее Майкл. - Это все говорят.
- Нет, я ничему себя не посвящала. Я просто хочу помешать моему лучшему другу совершить ошибку, в которой он потом будет раскаиваться всю жизнь. Перед вами открыта блестящая карьера, Майкл, и женитьба только помешает вам. Все будут считать, что я принесла вам несчастье, когда наступит неизбежный, час развода...
Оба расхохотались.
- Когда вы кончите надо мной издеваться, я скажу вам одну вещь, объявил Майкл. - Я полюбил вас с той минуты, когда впервые увидел.
- Да, я знаю, - согласилась Адель. - Иначе вы вообще полюбить не можете. Если человеку нужно хотя бы три дня, чтобы осмотреться и проверить свои чувства, вы считаете, что это уже не любовь, а так что-то... я сама не знаю что. Вот это мне в вас и не нравится. Вообще, когда я в первый раз встретила вас, вы Мне очень не понравились, а вторая встреча привела меня прямо в ярость. С тех пор я сама не знаю, как терплю ваше общество. Одним словом, подождите, пожалуйста, пока я переоденусь и сниму грим.
Она убежала в уборную. Майкл поднялся и подошел к отдававшему последние распоряжения Джеку Небворту.
- Адель? О, она молодчина. Она только что получила предложение из Америки - не из Голливуда, а из Нью-Йорка. Я посоветовал ей не принимать предложения, пока она здесь не укрепит окончательно свою славу, но, думаю, ей никаких моих советов не нужно. Она все равно больше не будет сниматься для экрана.
- Почему? Откуда вы это взяли, Небворт?
- Она выходит замуж, - мрачно объявил Джек. - Я вижу разные признаки, и меня не проведешь. Я вам говорил уже, что начал замечать за ней некоторые странности. Она выходит замуж и бросает экран, вот и все, поверьте моему слову.
- За кого, вы не знаете? - спросил Майкл.
Старый Джек презрительно фыркнул:
- Не за Конноли, конечно, можете быть спокойны!
- Я думаю, не за меня! - обозлился молодой артист, обладавший тонким слухом. - Не такой я дурак! Уважающему себя артисту нельзя жениться. Жена - это петля на шее. Артист лишается возможности полностью развернуть свои таланты. Между прочим, мистер Небворт, раз мы уж подошли к этой теме, может быть, вы скажете, действительно ли вы уверены, что в неудаче съемки виноват я? Вам не приходило в голову, что... не сердитесь, я не хочу говорить о ней ничего дурного... не приходило вам в голову, что мисс Лимингтон не совсем... как бы это сказать?.. что она не имеет в любви никакого опыта... она неспособна понять...
- Ошибаетесь, - вмешалась Стелла Мендоза, успевшая завоевать в студии прежнее положение и забывшая свою ревность к Адели.