Миссис Явор почти не колебалась. Тоска одолела и ее.
- Считайте, вы меня уговорили. Мы должны раскладывать их или что-то еще? К сожалению, я совершенно не разбираюсь в гаданиях.
- Не волнуйтесь, я скажу, что делать.
Встав на колени перед женщинами, чтобы им не пришлось до него тянуться, Эдвард длинными пальцами ловко перетасовал карты. Только сейчас, впервые за четыре месяца, Николас заметил, что колода разительно отличается от всех, что он встречал раньше.
Это были не игральные карты и не таро. Их было меньше - около тридцати, ни один из рисунков не повторялся, и смысл некоторых отыскать было сложно. Допустим, с кровожадно оскалившимся мужчиной, который держит нож, все ясно. Это убийца. Смеющийся человек с котомкой - путник, и карта с ним может говорить о долгом путешествии. Но что означает человек с незапоминающимся лицом, стоящий на сером фоне? Он не походил ни на рабочего, ни на аристократа - не разберешь кто. Вот, кстати, еще одна особенность колоды, отметил Николас. На всех картах были изображены люди, причем с поразительным количеством деталей. Если Эдвард рисовал колоду сам, то у него должен быть недюжинный талант художника.
Помощник тем временем разделил стопку на две части, убрав изображения с мужчинами в сторону, и разложил карты рубашкой вверх. Он проделывал это с загадочным видом, и дамы заинтересованно склонились над столиком. Николас подумывал, не отвернуться ли ему демонстративно, но в итоге решил, что лучше проследить за процессом. Лучше знать, как скрашивает досуг твой подчиненный.
- Миссис Явор будет первой, никто не против? - спросил Эдвард.
Возражающих не нашлось. Женщина порозовела, польщенная выпавшей ей честью.
- Прекрасно. Миссис Явор, поднесите ладонь к картам и закройте глаза. Сконцентрируйтесь и попытайтесь почувствовать, к какой карте вас тянет. Как только будете уверены, возьмите ее, и тогда можете открывать глаза.
Она покорно опустила светлые ресницы. Ее веки подрагивали, а пухлые губы изгибались в улыбке, пока она водила рукой над кучкой карт. Миссис Явор, кажется, веселило происходящее. Интересно, будет ли она смеяться, если вытащит беззубую нищенку в драном платье? В колоде Эдварда были и такие. Николас надеялся, что ему хватило ума отложить эти карты вместе с мужскими.
Много времени на концентрацию миссис Явор не понадобилось, и она быстро перевернула одну из карт.
- Ох, какая милая! - воскликнула женщина, рассматривая изображение худенькой девушки с букетом роз. - И что она означает?
- Вы выбрали цветочницу Энн. Это значит, что вы красивы, как цветок розы, а душа у вас молодая, как у этой девушки, - ответил Эдвард.
Чушь наподобие той, что пичкают доверчивых дивейдцев цыгане... Но миссис Явор понравилось - она звонко захохотала, поднеся ладонь ко рту и запрокинув голову в капоре.
- А ведь и правда. В душе я до сих пор ощущаю себя молоденькой! Помнится, похожий букет подарил мне на двадцатилетие мистер Явор.
- Теперь моя очередь! - обрадовалась Сесилия.
Она закрыла глаза, не дожидаясь указаний Эдварда, и начала водить над картами маленькой ручкой, изящной, как рука феи. Потратив на сосредоточение целую минуту, Сесилия наконец указала тоненьким пальчиком, затянутым в кружевную черную печатку, на одну из карт.
- Что там? Что там? - стала нетерпеливо повторять она.
На картинке озорно задирал нос кудрявый мальчишка лет десяти в порванных на коленке штанах. Николас поднес руку ко лбу. Отлично - угодил внучке баронессы, сравнив ее с оборванцем.
- Малыш Риччи означает, что вы любите приключения, леди Ольстен, - хрипло растолковал Эдвард.
Как ни странно, эти слова девочку обрадовали - она захлопала в ладоши и попросила продолжения игры. На удивление, не рассердилась и миссис Явор. Николас подумал, что он, пожалуй, оскорбился бы на ее месте. Но это были женщины - кто их разберет?
- Это магия? - миссис Явор несмело дотронулась до карт на полированной поверхности стола, как будто они были птицами и могли улететь в окно.
- Если вам нравится считать, что это магия, то пусть будет так, - ответил Эдвард. - Но я бы назвал это иначе.
- И как же? - прохладно поинтересовался Николас.
Иначе, как шарлатанством, это не назвать.
- Особый способ взаимодействия между людьми... Я так думаю.
- Психология? - с пониманием кивнула миссис Явор. - Я слышала о ней. Очень познавательный раздел науки.
- А мы продолжим? - с надеждой спросила Сесилия.
- Если ваша тетя согласится, погадаем на мужчину, который вас ждет. Дамы очень любят этот тип гадания.
Тетя, естественно, согласилась, причем глаза у нее загорелись чуть ли не ярче, чем у воспитанницы. Эдвард разложил на столе мужскую половину карт. И снова миссис Явор первой занесла руку над картами.
Однако на сей раз что-то пошло не так.
- А почему у него нож? - нахмурилась женщина, переворачивая карту с убийцей.
За окном в самом разгаре находился август, но в комнате дохнуло морозным январем. Николас первый раз видел, чтобы бойкий Эдвард, у которого всегда на все был готов ответ, так заминался. Похоже, он ждал совсем другую карту.
- Этого человека зовут Киллиан. Он очень любит красивых женщин, таких, как цветочница Энн или вы, - выкрутился помощник. - Он не должен был сюда пробраться, но вы ему так понравились, что он меня обманул и сам лег вам в руки. Попробуем еще?
Во второй раз гадание прошло более гладко. Миссис Явор вытащила карту с юношей, который играл на свирели под раскидистым деревом, и Эдвард сказал ей, что в нее влюблен молодой музыкант. Сесилии же опять попался Малыш Риччи, что привело ее в полный восторг. Но они обе не заметили, что на самом деле это были совсем не те карты, к которым они притрагивались.
Волшебство - и особенно создание печатей - хорошо развивало внимательность. Она была необходима, чтобы не пропустить момент, когда заклинание начнет действовать, и не запутаться в наколдованных эффектах. При недостаточной внимательности печать могла сорваться, а заколдовываемый предмет - разбиться вдребезги. После долгих лет практики Николас замечал все. И он прекрасно видел, как исчезали карты в широком рукаве Эдварда и как оттуда появлялись другие, когда он аккуратно касался запястий дам, стоило им указать на карту.
Чего бы он ни добивался, развлечь женщин у него получилось. Когда в гостиную поднялся хозяин, его раскрасневшиеся жена и подопечная наперебой забрасывали Эдварда вопросами и выглядели гораздо более заинтересованными, чем при прослушивании семейной хроники Ольстенов. Брови мистера Явора взлетели вверх.
- Вижу, вы совсем не скучаете, - по его тону чувствовалось, что он задет, хотя он постарался этого не показывать. - Это хорошо. Очень уж долго мне пришлось беседовать с юристом. Теперь все готово. Уважаемые мастера печатей, пройдемте в кабинет.
Глава 4
Коридоры Адальбертхолла были свободными, в несколько шагов шириной. Планировали их такими, скорее всего, чтобы обитатели могли издалека любоваться развешенными по бокам портретами славного семейства Ольстен. Николас этот простор ценил, однако мистер Явор, кажется, предпочел бы сейчас идти по узкому лабиринту, и желательно, чтобы гости навсегда заплутали в хитросплетениях ходов. Наверное, он тоже отчасти был волшебником - только так получалось объяснить, каким образом его спина передает весь спектр обиды и ревности из-за реакции женщин на гадание. Виноват был Эдвард, хотя угрызения совести почему-то испытывал не он, а Николас. Помощник, наоборот, догнал убежавшего вперед хозяина и с невозмутимым лицом спросил:
- Мистер Явор, в поездке по Ливентскому тракту вас будет кто-нибудь сопровождать?
Тот смерил Эдварда подозрительным взглядом.
- Естественно! Мне пришлось изрядно разориться, но я нанял десяток крепких и надежных парней, которые будут сторожить мое имущество. И это не считая слуг, которые с нами поедут. У вас есть сомнения по поводу того, что этого числа достаточно?