Я всяких партий враг, и оттого
Все партии озлоблю, без сомненья;
Но непритворны мнения того,
Кто держится противного теченья.
Ничем не связан я, и никого
Я не боюсь. Пусть, полны озлобленья,
Шакалы рабства поднимают вой, —
В их хоре не раздастся голос мой.
С шакалами, что близ руин Эфеса
Стадами мне встречались, я сравнил
Противников свободы и прогресса,
Которым голос лести только мил
(Они без власти не имеют веса);
Но я шакалов этим оскорбил:
Шакалы кормят льва, тогда как эти
Для пауков лишь расставляют сети.
Народ, очнись от сна! Не дай себя
Опутать их зловещей паутиной;
Иди вперед, тарантулов губя!
Бояться их не будет уж причины;
Борись со злом, свои права любя!
Когда ж протест раздастся хоть единый?
Теперь одно жужжанье тешит слух
Пчел Аттики и злобных шпанских мух.
И. Ф. и А. А. Тхоржевские
Пьер-Жан Беранже
469. Бегство музы
8 декабря 1821 г.
Брось на время, Муза, лиру
И прочти со мной указ:
В преступленьях — на смех миру —
Обвиняют нынче нас.
Наступает час расправы,
И должны мы дать ответ.
Больше песен нет для славы!
Для любви их больше нет!
Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Мы идем. Лежит дорога Мимо
Луврского дворца:
Там в дни Фронды воли много
Было песенкам певца[3].
И на оклик часового:
«Кто идет?» — припев звучал:
«Это Франция!» Без слова
Сторож песню пропускал.
Муза! в суд!
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
На другой конец столицы
Через мост изволь идти.
Буало лежит гробница,
Между прочим, на пути.
Из обители покоя
Что б воскреснуть вдруг ему?!
Верно, автора «Налоя»
Засадили бы в тюрьму!
Муза! в суд
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Над Жан-Жаком суд свершился —
И «Эмиль» сожжен был им;
Но, как феникс, возродился
Он из пепла невредим.
Наши песни — невелички;
Но ведь, Муза, враг хитер:
Он и в них отыщет спички,
Чтоб разжечь опять костер.
Муза! в суд
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Вот и зала заседаний…
Что ж ты, Муза? как, бежать
От напудренных созданий?
Ты же любишь их щелкать…
Возвратись: взгляни, вострушка,
Сколько смелости в глупцах,
Взявших весить погремушку
На Фемидиных весах.
Муза! в суд
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
Но бежит моя буянка…
Я один являюсь в суд.
Угадайте ж, где беглянка
Отыскать могла приют?
С председательской гризеткой,
Смело к столику подсев,
За вином и за котлеткой
Повторяет нараспев:
Муза! в суд
Нас зовут,
Нас обоих судьи ждут.
470. Невольники и куклы
В далекий край на пароходе
Купец рабов перевозил;
Но от кручины по свободе
Мор негров сотнями валил…
Пришлось приняться за леченье…
От скуки и от худобы
Одно лекарство — развлеченье…
Потешьтесь, добрые рабы!
И капитан распорядился:
Театр в мгновенье был готов;
Полишинель на нем явился
Для утешения рабов…
Сперва они, должно признаться,
Глядели мрачно, хмуря лбы…
Но вскоре стали улыбаться…
Потешьтесь, добрые рабы!..
Вот полицейский выступает,
Грозит он палкой горбуну…
Но сам горбун с ним в бой вступает
И сносит голову ему…
Хохочут зрители как дети —
Их веселит исход борьбы, —
Забыли цепи… всё на свете…
Потешьтесь, добрые рабы!..