Спустя почти год Вирджиния поняла, что хочет выйти замуж за капитана. Она уже забыла их мимолетный разговор о том, что у него есть невеста, которая ждет его в родных краях. Но однажды поведение капитана изменилось: он, прежде такой открытый и ласковый, внезапно сделался мрачным и скованным. Он сказал, что собирается жениться.
Когда эта новость разлетелась по армейской базе, их дружеский кружок, казалось, сокрушался не меньше, чем сама Вирджиния. Жены и подруги офицеров – возможно, задумываясь об уязвимости их собственных отношений в военное время, – сострадали Вирджинии. Лучший друг ее бывшего любовника, тот самый женатый капитан, то и дело повторял ей: «Я на тебе женюсь, я на тебе женюсь!» – словно пытаясь исцелить ее рану. Вскоре заключила брак другая пара из их кружка, и Вирджиния пришла на свадьбу в гордом одиночестве, прихватив с собой фотоаппарат «Брауни». После церемонии она стояла у ворот старой англиканской часовни, пока толпа осыпала счастливых молодоженов рисом. Кто-то взял у нее камеру и сфотографировал ее. Позднее Вирджиния наткнулась на эту свою полинялую фотографию в позабытом альбоме – она выглядела так, будто у нее только что скончалась вся семья. «Может быть, потому-то я и не выходила замуж за тех, кого по-настоящему любила, – размышляла она вслух. – В моей душе оставалось это эхо – что меня бросили и отвергли. На самом деле, он просто не имел на меня никаких видов».
Боясь вновь получить такую же травму, Вирджиния научилась разделять любовь и желание. Теперь ее больше интересовал секс, чем мужчины, с которыми она им занималась.
Глава третья
Миссис Джонсон
«Она задумалась, не могла ли она каким-либо способом, при других обстоятельствах, встретить другого мужчину; и попыталась представить те события, которых не случилось, ту иную жизнь, того мужа, которого не знала».
В часовне всё было белым, свежим и необычайно чистым. Вирджиния в белом креповом платье и белой модельной шляпке шла к алтарю Центральной христианской церкви в Спрингфилде. Органист играл популярные сентиментальные мелодии о вечной любви и преданности.
Очарование этой субботней свадьбы в июне 1947 года – когда «бывшая Мэри Вирджиния Эшельман», как гласило объявление в местной газете, стала женой Айвена Райнхарта – омрачалось разницей в возрасте. Невесте было двадцать два года. Ее нареченному супругу, юристу из соседнего городка Вест-Плэйнс, – сорок три. Эдну и Гарри Эшельманов совсем не радовало, что их единственная дочь выходит за мужчину почти вдвое старше себя.
С окончанием Второй мировой войны Вирджиния начала опасаться, что может в конечном счете оказаться на какой-нибудь захудалой ферме в Миссури. Ощущение, что обыденная жизнь отложена на потом, исчезло. Американцы хотели вернуться к привычному быту, к домашним радостям. В двадцать два года Вирджинии было еще далеко до старой девы, хотя многие девушки, которых она знала по школе, были уже помолвлены или замужем. За недолгой учебой в Друри-колледже последовало зачисление в Миссурийский университет, но диплом она так и не получила.
Айвен и Вирджиния познакомились несколькими годами ранее в страховом департаменте штата, в Джефферсон-Сити, где она работала секретаршей, а он был поверенным. Хотя Айвен обладал многими замечательными качествами, особенной красотой он не отличался. Высоколобый, с ястребиным носом и чуть косящими глазами рядом с невестой он был больше похож на ее отца, чем на жениха. Но Вирджиния твердо решила выйти за него замуж, чтобы сбежать от изнурительных нотаций матери и потакания отца. Она чувствовала, что наконец-то станет самостоятельной, но не радовалась этому браку.
Перед началом церемонии священник заметил, что на свадьбе нет фотографа. Вирджинии не хотелось фотографироваться; ей была неприятна мысль, что счастливые лица ее и Айвена останутся на память потомству.