Теперь нужно найти укрытие и затаится: что-то мне подсказывает, что местные «колодники» не бродят по этажам в лекционные часы. Всё так же гладя стены, я двинулась вперёд и лишь через тридцать шагов нащупала деревянную дверь, не задумываясь скользнув внутрь.
Сначала меня ослепил свет, и я, подняв руки попыталась закрыться ладонью, а потом страх: в комнате я была не одна. В небольшом помещении, прямо под косыми лучами света от узких прорезей окон под потолком стояла старая кровать, на которой на груде какого-то тряпья лежали двое в характерной позе. Мальчика снизу я опознала скорее по знакомому стремлению закруглиться в плед, того что сверху – нет. Долговязый белобрысый парень медленно поднялся, подтягивая штаны и не сводя с меня взгляда. Его жилистые руки вытягивали из петлиц кожаный тонкий ремень и жест этот не внушал оптимизма. Я подняла ладони демонстрируя мирные намеренья, но парень лишь криво усмехнулся, складывая ремень пополам и наматывая его на кулак. Переведя взгляд на мальчика в пледе в поисках поддержки, я наткнулась лишь на стыдливо опущенную в одеяла голову. Снова посмотрела на белобрысого. Нас разделало сокращающееся расстояние в три прыжка. Драка неминуема, поняла я, когда послышались ещё далёкие звуки голосов – стражники, не найдя меня, возвращались по своим следам. Шансов, что они вновь пропустят поворот или не заметят дверь, не было.
Белобрысый, услышавший голоса позже меня напрягся и хищно ссутулился. Его прыжок я сбила, кинув сумку под ноги. Парень споткнулся, едва не упав, но выровняться ему не дал пинок в пах. Удар сцепленными кулаками по затылку был не столь сильным, повалив противника лишь со второй попытки. Я упада следом, не удержав равновесие. Подмять меня у долговязого тоже не получилось: я упала ему на живот, ногами вперёд, коими и пнула мерзавца в лицо. Тот тихо взвыл и выпустив из одной ладони ремень потянулся к сломанному носу. Я попятилась, перебирая руками по ногам противника как мартышка по ветке, стараясь не упустить момент нападения. Ноги закончились быстро. Я неуклюже поднялась, взмахнув руками и тут же рухнула на колени снова: из голенища приспущенного поршня заманчиво выглядывала рукоять, обмотанная тряпкой –самопальная заточка! Я схватила парня за ногу одной рукой, второй –вцепилась в заточку, и тут же получила тяжёлую оплеуху, свалившую меня набок и оглушившую на долю секунды. Этого времени белобрысому отморозку хватило, что бы рухнув сверху, он затянул удушающую петлю на моём горле.
Болезненный спазм вместо вздоха. От бессильной паники я ударила обидчика двумя кулаками в бока. Заточка, судорожно сжатая, сначала стукнулась о нижнее ребро, но на следующем ударе пропорола мягкую плоть брюшины – ещё и ещё, пока вскрикнувший отморозок не ослабел хватку, и я не смогла выбраться из-под его тела.
Я встала, ещё зажимая в кулаке оружие. Оглянулась на ошарашенного мальчика за спиной, потом, вместе с ним на дверь – звуки шагов и голоса стали значительно громче. Мальчишка кивнул на стонущего белобрысого и взвившись на ноги подскочил к двери, сверкая голыми ягодицами. Я подняла за волосы напавшего ублюдка и под беззвучный аккомпанемент проворачиваемого в замке ключа перерезала горло поверженному врагу.
Дверь толкнули – деревянный косяк дрогнул, выбив небольшое облачко пыли – но не окрыли. Мальчик застыл у двери изваянием, прижимая ключ к скважине, я – держа за волосы стоящее на коленях тело с перерезанным горлом. Белобрысый ещё едва слышно хрипел. Постепенно в обозримом мной пространстве остались только отчётливые шаги за дверью, неясные голоса и тихий едва различимый звук упавшей на пол капли крови.
Когда стражники наконец покинули коридор, матерясь и разочарованно сплёвывая, я стояла в огромной луже крови. Мои руки онемели от тяжести трупа, а побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие белёсые волосы едва двигались. С сделала шаг в сторону и завалилась вместе с телом на пол – ноги тоже онемели и куча иголочек, впившаяся мне в стопы и икры, выбила слезу. Мальчик тоже отмер: хватаясь за треснутый косяк он осел изломанной куклой на пол, не заботясь о голой заднице.
- Встань, простудишься, - тихо просипела, сама, не двинувшись с каменного пола. Мои ноги чувствовали, как пропитываются натёкшей кровью полотняные штаны.
Мальчик медленно встал – я с неудовольствием отметила, как он морщиться от боли – и неуверенной походкой двинулся ко мне.
- Штаны сначала одень, - так он меня поднимать ринется полуголый, продемонстрировав все анатомические подробности различая полов.