Тошнота подкатила к горлу: в памяти в мельчайших деталях всплыла картинка падения бездыханного Тирена с перерезанным горлом. Я глубоко задышала, до боли в груди наполняя лёгкие воздухом, насильно проталкивая его через рот. Вздох, ещё, ещё. Когда показалось что отпустило, на языке отчётливым металлическим привкусом обозначился запах крови убитых киллеров и меня вывернуло прямо на кровать под корой я пряталась. Тошнило не долго, но крайне противно – в основном желудочным соком, обжигающим пищевод.
Конспирация накрылась медным тазом, но я всё равно сделала то, зачем придушила пугливого мародёра: подтащила его поближе к кровати с трупами и поочерёдно извозила его руки в крови мною убитых. Потом, наощупь обыскав обморочного недотёпу, достала его заточку и тоже мазнула по ране, вложив оружие в ладонь подростка (под пальцами пугливо билась жилка, заставив меня непроизвольно вздохнуть с облегчением – не убила, уже повод порадоваться!). Всё приходилось делать в полной темноте, ориентируясь на память и ощупь, поэтому увидеть качество имитации не могла, хоть и надеялась, что получилось вполне убедительно, если не для рекрутов, то хоть для стражников и преподавателей.
Уже не скрываясь я покинула место преступления, спиной ощущая пугливые и ненавистные взгляды. Не уверенна, что кто-то сможет вновь заснуть, после того что нарисовало их воображение, подстёганное услышанным и поощряемое неспособностью что-то разглядеть.
Дойдя до своей кровати я с трудом влезла на верхний ярус и потеснив забившегося под плед с головой Майлза, шепнула ему: - «Дальше дежуришь ты», - вырубилась, как только голова коснулась матраса, ожидая ночь полную кошмаров.
Проблема третья: как подставить невиновного и избежать наказания за убийства?
Мне снились антрацитовые плиты, шершавые и тёплые, наступая на которые босые ступни испытывали наслаждение. В затхлом воздухе парили мельчайшие частички пыли – я ощущала их обнажённой кожей, подрагивая всем телом от желания почесаться. Я точно знала, что спала. Моё сознание разделилось на две неровные части, меньшая из которых чувствовала сквозняк, пробирающийся под плед в спальне Бастиона, тёплый бок Майлза, неловко вздрагивающего от перенапряжения и царапающее щёку перо, выбивающиеся из подушки. Большая же часть сознания брела где-то глубоко в подземелье по выстланной плиткой дорожке, мягкими шлепками босых ног разбивая вековую тишину огромных каменных залов. Тьма, окружающая меня со всех сторон, была сродни надетому на голову одеялу – душная, тёплая до капелек пота на спине и боках, но не абсолютная, а словно обрисовывающая пространство угольными линиями поверх чёрного непрозрачного чахла. Я не видела цветов, но различала стены зала, такие далёкие, что ритмичные ряды колонн, заполняющих пространство, сливались как стволы деревьев в густом подлеске.
Замаячившая впереди циклопическая арка, сложенная из необтёсанных плит, ненавязчиво манила серебристым сиянием. К звуку моих шагов добавилось поцокивание, и я остановилась, прислушиваясь.
«Цок, цок-цок-цок. Цок», - неритмичный звук, вызывал настороженное опасение, и я не рисковала двинуться с места. За приближающимся цокотом последовало едва различимое пощёлкивание и из арки неуклюже переставляя конечности показался гигантский паук, стянутый длинными нитям, уходящими в темноту за его спиной. Нити источали тот самый приглушённый серебряный свет. Огромное членистоногое передвигалось грузно и медленно, серебряные нити на его боках натягивались и пытались сковать пугающее создание, не дать ему сделать ещё один шаг.
Картина спутанного тёмно-багрового паука завораживала: он напоминал атланта из последних сил делающего шаг за шагом, несмотря на то что вся сила земли тянула его назад. От восхищения мой рот открылся, а в коленях поселилась слабость, и я рухнула на каменные плиты, не имея желания отвести взгляда.
Из тёмных залов моего сна меня выбросило под аккомпанемент девичьего визга. Я подскочила на кровати вместе с Майлзом. К моему стыду, мальчишка проснулся быстрее и просчитав дальнейшие события в голове, растолкал меня, обыскивая со словами: - «Где заточка? Давай сюда!». Я опешила, не наблюдая противников, и лениво пошарив по матрасу ладонью извлекла из-под подушки искомое. Майлз, соскочил с верхней койки и нырнул за тумбочку. Закопошился, матерясь сквозь зубы, потом резко выпрямился, задвигая ногой мебель на место. Я всё ещё осоловело хлопала заспанными глазами, когда медиум дёрнул меня за рукав: