- Меня зовут не Мейда.
Аяо попытался, как обычно, анализировать свои ощущения, но мысли разбегались во все стороны. Поэтому он просто произнес:
- Хорошо. Так как же тебя зовут?
- Такана, - отчеканила Мейда. - Такое прозвище дал мне Курумару Тацуо. Очевидно, оно ему о ком-то напоминало.
- З-замечательно.
Мышцы сводило в судороге. Боль расползалась по телу, в висках дико кололо, словно кто-то раз за разом пробивал ему черепную коробку. Аяо слизнул пот с верхней губы и постарался взять себя в руки.
- Такана-чан, помоги мне слезть отсюда.
Мейда медленно покачала головой. Теряя терпение, Аяо заорал:
- Да сними же ты меня, ксояро!
Она сделала вид, что не слышала его слов.
- Ты обещал мне защиту, а что же дал на самом деле? - произнесла Мейда обвиняющим тоном.
- Да дал я тебе защиту! Просто я трактовал ее по-своему, как ты не понимаешь!
- Ты изнасиловал меня!
Да, на такое сложно было подобрать контраргумент. Аяо попытался:
- Потому что я люблю тебя!
- А бил и пытал ты меня тоже из любви?! - закричала Мейда. По ее лицу текли слезы.
- Да, из любви! - Аяо дергался на кресте. Все равно, что говорить, лишь бы выбраться из этого проклятого места.
Мейда села на песок и заплакала.
- Я тебя ненавижу, - призналась она. - И твоя любовь мне не нужна.
- Мои чувства были искренними, - попытался убедить ее Аяо.
- Если это так, то они отвратительны! Ужасны! Ты же монстр, чудовище, как и Курумару!
Боль достигла своего пика и пошла на спад. Аяо без сил свесился с креста. Ему надоел этот спор, надоел этот разговор, бесплодный и абсолютно ненужный.
- Ладно, - сказал он. - Если ты хочешь вернуться к Курумару, иди. Будь я свободен, я бы не дал тебе этого сделать, потому что ты нужна мне самому, но я распят здесь, и ничего с этим поделать не могу. Поэтому иди и не оглядывайся.
Аяо говорил искренно, от души, потому что это и было чистейшей правдой. Он и вправду нуждался в Мейде. Чтобы слезть с креста.
И Мейда почувствовала, что его слова правдивы. Плача и проклиная саму себя за слабость, она на негнущихся ногах подошла к кресту и начала карабкаться вверх. Когда лицо Аяо оказалось на одном уровне с ее лицом, Мейда прильнула к его губам.
Аяо жадно втолкнул язык ей в рот и начал пить ее слюну. Мейда поняла его страсть по-своему. Она застонала и одной рукой обхватила его затылок, прижимая к себе.
- Ты прощен, - прошептала она, когда долгий поцелуй подошел к концу. - Сам Бог простил тебя и позволил влиться в лоно христианской церкви. И...я прощаю тебя тоже.
Аяо ощущал изменения в себе. С ним явно творилось что-то странное: будто из его тела вынули душу, а потом вставили туда совсем другую, принадлежавшую совсем иной личности. Дикий восторг пронизал его от пальцев ног до самого затылка. Спрыгнув с креста вместе с Мейдой-чан на руках, Аяо двинулся вперед. Котенок, мальчик и свинья пропали; он шел по замковым коридорам.
Шел, чувствуя себя совсем иным.
***
Чтобы заставить Эшли Лавджой сдаться, Курумару попросту понизил температуру в ее теле. Движения пуританки замедлились, стали вялыми. Поняв, что происходит, Эшли попыталась снова метнуть в него свой жезл. Но не получилось, жезл выпал из ее ослабевших пальцев и покатился по полу. Курумару отнял у Эшли еще один градус, и она опустилась на колени.
Эшли бессильно просипела:
- Ты должен был проиграть мне!
- Нет, не должен был, - возразил Курумару. - Мне стыдно намекать на это, но у нас совсем разный уровень владения мастерством.
- Его преосвященство будет очень недоволен своей Эшли, - захныкала пуританка, теряя остатки достоинства на глазах. - Как мне теперь показаться ему на глаза?
Испытывая жгучий стыд за свои действия, Курумару поднял с пола ее жезл и переломил его о колено.
Эшли издала протестующий стон.
- До чего же неприятная ситуация, - виновато произнес Курумару. - Прости, но ты не оставила мне иного выбора. Придется тебе немного посидеть под замком; не бойся, я потом отправлю тебя обратно к твоему Кавендишу. Придется немного потерпеть. Сейчас я не могу позволить кому-то из католиков узнать о моем плане.
- К-каком еще плане?.. - встрепенулась Эшли.
- Неважно. Спи, - приказал ей Курумару, и веки пуританки сомкнулись.
Подождав, пока Эшли заснет окончательно, Курумару уложил ее обмякшее тело на широкую скамью. Наверное, стоит запереть ее рядом со своей спальней. Там есть одна пустующая кладовая, подойдет для нее в самый раз.
Жаль, что так получилось. Сначала неприятность с Таканой-чан, которая из-за проклятого Ацумори Аяо перестала доверять своего создателю; потом еще и глупейшая ситуация с Аяме-сан, в которую он угодил опять по вине Ацумори Аяо; а теперь еще и та безмозглая посланница Кавендиша! Неужели и здесь был замешан этот Ацумори Аяо? Нет, конечно же, так не бывает. Винить стоит надоедливого архиепископа Лондонского, который до сих пор жаждет уничтожить бывшего товарища. Или Папу Римского, который расплодил вокруг себя всякую мерзость вроде Кавендиша или Фредерики Ланге. Уж в чем-чем, а в глупости Папы вины Ацумори точно нет.