Его опять захлестнуло неодолимое желание писать стихи. Он достал из кармана тетрадку, которую всегда носил с собою, и начал писать, как и в прошлый раз, не зная, впрочем, что он пишет, стихи или прозу, и нисколько не интересуясь этим.
Вот что он написал:
"Гул людей.
Гул людей.
Что может быть прекраснее!
Массы!
Массы!
Что может быть прекраснее человеческих масс!
Прекрасного человеческого стада!
Как приятно,
сладостно,
опьяняюще
дыхание людей
чистое,
здоровое,
теплое,
пахучее!
Я слышу шуршание кожи.
Хруст сухожилий.
Поскрипывание скелетов!
Люди!
Люди!
Затянутые в белье и сукна -вы так же прекрасны, Люблю, вас!
Люблю ваши мышцы и вашу мякоть!
Цветущий жир!
Блеск волос и зубов!
Сияние глаз!
Голоса!
Изломы губ!
Согретый мех на женских платьях,
гордые белые шеи,
женские колени,
ах, эти колени!
и запах кожи высоких ботинок
на ногах девушек.
Люди!
Люди!
Что может быть благороднее мужской осанки, 148
как и голые!
цветения мужественности,
жаждущей опасности, безумия и риска!
От огня ваших глаз содрогается мир. Что может сломить вашу волю?! Ничто!
Как умно,
гармонично
и радостно
расположены на стульях тела,
как умно покоятся руки и ноги.
Великий покой!
Великий покой!
Но и в покое бьются сердца,
горит-кровь,
цветет сила.
Руки девушек чувственно шевелят пальцами. Красноватая кожа обтягивает их.
Их ноги двигаются под стульями в такт музыке. Они играют телами,
мускулами,
тканями,
кровью.
Нескромно расставленные ноги мерцают подвязками, бельем,
туго натянутыми нитками чулок.
Люди!
Люди!
Вот они сидят,
дышат,
живут!
Сколько процессов бродит в этих телах! Сколько мыслей,
желаний!
Они испаряются в теплом воздухе!
Воздух заполнен ими.
О, если б их расшифровать!
Люди!
Люди!
Они измышляют!
Они хитрят!
Чего только нет в этих круглых головах!
Но пусть!
Пусть!
Прекрасна ваша физиология! Ваша тяжесть!
Ваши сотни тонн!
Ваша хитрость!
Ваша жестокость!
Худенькие изящные девушки,
свободно сидящие с чуть раздвинутыми ногами,
вы знаете?
Вы сидите на трупах!
Ради вас,
вашего спокойствия,
В такт музыке!
вашего благополучия
на рассвете,
одинаково во всех странах,
казнят немытых,
заросших,
очень запутавшихся людей.
Вы сидите на трупах, девушки.
На трупах!
И вы мечтаете под музыку!
Под музыку!
Вы прекрасны!
Да здравствуют мужчины и женщины,
да здравствует человеческая молодость,
сила,
радость,
счастье
и жестокость
людей!"
Играли что-то сложное, но складное, со взвизгиваниями и многоэтажным, долго раскачивающимся и с большим трудом оконченным концом.
Латун слушал с явным удовольствием, прищурив глаза. Это было удачно. Он не обратил внимания на Капелова, тяжело дышащего и заносившего дикие каракули в мятую, лежащую на коленях тетрадку.
Кончив писать, он поспешно сунул ее в карман.
Латун продолжал наслаждаться музыкой. Это было странно, но многое было странно в этом человеке.
Наконец Капелов, решившийся проявить инициативу, вспомнил, что он должен быть "деловой фигурой", и сказал:
- Не пора ли нам поискать образец?
- Да, да. Пожалуй, - встрепенулся Латун. Он, видимо, устал. Взгляд его блуждал рассеянно, размягченно и равнодушно. - Вот такой подойдет?
Глава восьмая
Латун указал на молодого человека с косой шевелюрой и скучным носом. Молодой человек стоял в боковом проходе у ложи. На нем был щегольской костюм цвета бычьей крови и яркий галстук.
- Этот?
- Да, этот, - совсем сонно повторил Латун, равнодушно, но в то же время прозорливо разглядывая его и зевая. - Сделать его - совершенные пустяки. Стоить будет недорого. Паренек будет средний, но приличный. Нос сделаем поумнее. Это денег не стоит. Характер у него легкий. Немного вспыльчив, но добр, самолюбие первой степени, то есть не любит, чтобы ему перечили в мелочах. После одного года мелких ссор она научится угождать ему. Упрямство тоже небольшое. Ну, дома поскандалит немного - суп пересолили, котлеты пережарили. Ребенка будет любить. Об изменах жены не будет догадываться не хитер. Врать будет в меру, лет через шесть-восемь станет домоседом, будет играть в домино. Что еще ей нужно? На службе будут его любить: звезд с неба не хватает, милый человек. Таких любят. Ну, что? Хватит?
Как-то само собою вышло, что Капелов как бы являлся представителем девушки-заказчицы. Латун спрашивал его так, точно не самой девушке, а ему, Капелову, придется выбирать для нее жениха. И Капелов почему-то принял на себя эту роль - представителя заказчицы.
- Нет, - сказал он четко. - Что она, сумасшедшая, что ли?! Зачем она будет заказывать у нас подобное ничтожество? Что собою представляет этот паренек? Почему нам не сделать нечто приличное? Не понимаю такой постановки дела. Если мы с самого начала начнем делать всякую ерунду, то какая же репутация будет у Мастерской Человеков?! Для чего тогда все это? Почему нам не сделать интересного человека?..
Латун вспылил и закричал:
- Интересного человека? Да знаете ли вы, что такое интересный человек?! Вы бормочете вздор! Вы говорите чепуху! Интересный человек! А сколько должен стоить интересный человек-об этом вы подумали?!
И потом - что такое интересный человек? Ведь это зависит от миллионов обстоятельств. Ведь нам надо его сделать не для выступлений каких-нибудь, а для повседневной жизни. А тут какой же может быть интересный человек! Ведь вы знаете, и все это знают, что вблизи самые великие люди часто бывают неинтересными. Ей нужно любить его. Если она его будет любить - последнее ничтожество ей будет казаться изумительным и неповторимым существом.
И тоном человека, которому скучно излагать азбучныe истины, Латун добавил:
- К тому же, ведь это мы будем знать, что он собой представляет. Она его разгадает не так скоро. Годы пройдут. И когда она его разгадает, она тоже будет уже другая. Ничего, парень подойдет. Он блеснет перед ней, он будет смеяться, будет говорить то, се, разные шутки-прибаутки...