Кнупф был энергичен и действительно работал для Мастерской.
Представитель религиозного общества - его звали Коц - отличался невероятной болтливостью, носившей явно ненормальный характер. Причины не замедлили выясниться: он нюхал кокаин, и его потребность говорить много, неустанно, перегружая речь всевозможными планами, возникала немедленно после принятия очередной дозы белого блестященьвого порошка, который в коричневом пузырьке хранился у него в жилетном кармане.
Однако это не мешало Кнупфу выслушать его и увидеть в нем заказчика.
Модному религиозному обществу или приходу срочно требовался - для успешной борьбы с конкурентским приходом или обществом - красивый проповедник, который мог бы заинтересовать дам, составлявших большинство радетелей общества. Общество было богато, оно не останавливалось, естественно, ни перед какими затратами, чтобы заручиться соответствующим штатом проповедников, но их не было. Такие проповедники-красавцы буквально на вес золота.
В припадке кокаинной болтливости он рассказал Латуну, что таким проповедником в свое время был он сам, забросив для этого верное ремесло адвоката. Но одна дама, приезжая артистка, которая на его горе застряла в городе и каким-то образом проникла в общину, научила его нюхать кокаин и облачаться для этого почему-то в посеребренную, то есть обсыпанную серебряными блестками простыню. Она делала то же самое, сидя перед ним и тоже завернувшись в такую же простыню с блестками. Ничего более вульгарного и нелепого он никогда не видел и не испытывал. Это было нечто в стиле самых идиотских рождественских открыток.
Сидя в таком виде, она его спрашивала, почему у него нет шелковистой бороды. Какой он, мол, модный религиозный проповедник, если у него нет шелковистой бороды! Для какой приличной дамы могут оказаться действенными его никчемные проповеди!
Она возится с ним только потому, что ей все равно, с кем вместе нюхать. Не будь, говорила она, у нее этого недостатка, ее ноги не было бы в этом никому не нужном институте...
-- Простите, - нетерпеливо прервал Латун, - для чего мне нужно знать все эти подробности? Какой заказ вы хотите дать нам?
- Вот именно, - нисколько не смутился Коц, - сделайте нам модного религиозного проповедника, почти святого, но с шелковистой бородой и с такими, знаете, глазами... Ну и, конечно, чтобы он был хорошего роста, широк в плечах, тонок в талии, строен и вообще. В общине святого Матвея работают двое таких, и дела ее блестящи... У нас же, откровенно говоря, единственная надежда на вас... Наша община хиреет. Я не пользуюсь никаким успехом. Хорошо еще, что былая дружба с влиятельными прихожанками дала мне возможность остаться хоть на должности секретаря или кого-то в этом роде. Очень вас прошу, сделайте нам такого, мы вам хорошо заплатим...
О хорошей плате Латуну еще до прихода Коца говорил Кнупф. Это, собственно, и заставило его рискнуть иметь с ним дело. Он же предложил Латуну потребовать деньги вперед.
Латун в вежливой, но твердой форме изложил это условие.
- У нас, видите ли, мало материалов. Такой серьезный заказ требует особого качества материала - так что... пожалуйста, мы вынуждены... И, вообще, у нас такое правило.
Латуну не нужно было долго останавливаться на этом условии. Представитель религиозной общины нисколько не удивился, мгновенно осведомился о сумме, оставил значительную часть ее в виде задатка и обещал завтра принести остальное. Свое обещание он выполнил в точности и узнал, что модный святой с шелковистой бородой, загадочным взглядом и всем, что требуется для успеха у дам, будет готов через две недели.
Третий заказ, тоже организованный Кнупфом, последовал от богатого путешественника. Ему нужен был служащий, который обладал бы умением приспосабливаться к любым обстоятельствам, порядкам в любых странах и при любых режимах. Богач любил путешествовать. Обыкновенно его сопровождали секретарь, стенографистка и фотограф. Но практика показала, что этого штата недостаточно. Ему приходилось испытывать много затруднений, пока Кнупф, с которым он был знаком через свою стенографистку, бывшую в свою очередь подругой девушки, заказавшей жениха, не разъяснил ему, что такого человека он может заказать себе в только что открытой, но еще нелегально работающей Мастерской Человеков. Богач немедленно направился в Мастерскую.
Латун его выслушал очень серьезно.
- Значит, вам нужен приспособленец? - спросил он.
- Да. Настоящий, чистый, беспримесный приспособленец.
- А какой внешности? - задал Латун становящийся уже трафаретным вопрос.
- О! Разве внешность имеет значение для настоящего приспособленца! вполне справедливо заметил заказчик. - У него будет такая внешность, какая нужна будет по данным обстоятельствам и данному моменту. На то ведь он приспособленец...
- Но иногда бывает, что, для того чтобы лучше приспособиться, надо быть, хоть и немного, чем-нибудь отличным - понимаете? Есть приспособление примитивное и много степеней усложнения.
- Что же, - опять-таки резонно добавил заказчик. - Я хочу, чтобы мой заказ был первоклассно выполнен. Значит, он будет приспосабливаться и примитивно, и сложно - опять-таки в зависимости от обстоятельств. Настоящий приспособленец иногда даже спорит с хозяином - для того, чтобы приспособление к нему выглядело независимее и искреннее, не так ли? Ведь это общеизвестно.
- Совершенно верно, - ответил Латун. - Через две недели будет готов.
- Ну, и набрали же мы заказов! - потирал он руки и почесывал ими темя.
Капелов, не отстававший от Латуна ни на шаг, выслушавший это восклицание, хотел сказать: "Ничего, справимся!", но вовремя воздержался. Было слишком рискованно выказывать такую самонадеянность. Это, несомненно, вызвало бы обычную у Латуна реакцию, и он не дал бы Капелову сделать даже жениха - первый заказ, о котором старик, по-видимому, забыл.
Глава десятая
Но Капелов не забыл о том, что ему предстоит. Он пользовался хотя минутным отсутствием Латуна, чтобы го-. товиться к предстоящей работе. Он постепенно подобрал все необходимые ткани для внутренних органов, составил схемы, делал предварительные слепки из глины, поставил поближе к верстаку эмульсии и эликсиры, максимально использовал первого неудачного человека, освежив и подновив в нем все, что можно было. И, наконец, когда Латун уехал с Кнупфом, Ориноко и Камиллом смотреть - окончательно, в последний раз новое помещение, он смело и уверенно, но тщательно избегая ошибок, едва не стоивших ему жизни при создании первого человека, принялся за работу.