- А что ж тут особенного - спрашиваю я. - Во всей стране идет строительство, не только тут.
- Не знаю, привык я тут. Подъем здесь большой. Оживление.
Не могу отсюда уехать.
Рабочая солидарность
На станции гул. Много рабочих. Слушают ораторов. Разбиваются на кучки. Говорят. Спорят. Доказывают.
В небольшой кучке рабочий-ударник, приехавший с нами из Москвы, с перекошенным лицом, вкладывая в каждое слово всю свою силу, укорял жестоко местного работника:
- Как тебе не стыдно! Ну как тебе не стыдно - рабочий ты или не рабочий?
Подхожу. Тот стоит смущенный, целиком принимает упрек.
В чем-то провинился (исследовать истоки классовой солидарности).
Еще московский рабочий
Рядом опять "скандал". Другой рабочий, тоже едущий с нами из Москвы, кричит на местных работников милиции, которые наводят порядок и отгоняют публику от поезда:
- Ну чего вы их гоните? Что они, съедят поезд, что ли?! Прекратите, товарищи!
Это московский рабочий с бухарским орденом Красного Знамени. Он хорошо знает Туркестан: он тут воевал, он возглавлял большую красноармейскую часть. В поезде он нам немного рассказывал о своих боевых похождениях. Но очень мало. В нем нет этого солдафонского зуда. Нет "военного" хвастовства. Нет, это не вояка. Это - рабочий, которому пришлось с оружием в руках бороться на военном фронте. Он очень охотно рассказывал нам о нравах народов Туркестана. Он довольно много знает и очень связно рассказывает. Между делом он окончил трехгодичный вечерний университет. Да, это не "вояка", не "рубака". Он будет драться, я уверен, лучше любого рубаки, но у него нет и тени солдафонства. У него спокойный тон. И вот тут, на станции, он спокойно, но властно говорит товарищам-милиционерам, чтобы они зря не гнали "публику".
Он держит руки в карманах. Худой, бледный, совсем-совсем штатский по внешности. Но местные работники милиции ему подчиняются. На нем нет мундира и нет никаких чинов. Но они чувствуют, что это - старший товарищ, что это хозяин и что он лучше понимает, как надо обращаться с "публикой", и слушаются его.
Мое предложение
Необходимо в срочном порядке приступить к работам по составлению "Энциклопедии типов советских работников". Это совершенно необходимо. Энциклопедически точная обрисовка галереи социальных типов советских работников явится незаменимым подспорьем для всех работ Мастерской Человеков. Без такой точной и проверенной энциклопедии я не мыслю себе хоть сколько-нибудь правильной постановки работы.
Глава двадцать седьмая
Мурель вернулся в Москву весьма озабоченным. Кто бы мог, глядя на этого чрезвычайно худого, жалкого на вид человечка, догадаться о причинах его озабоченности!
Маленький худой человек вез с собою материалы о советских людях, о лучших советских людях, выдающихся участниках социалистического строительства. Он вез с собою материалы о них, записи черт, столь необходимых советской стране. В особой книжке у худого человека были записаны адреса, железнодорожные станции, имена, отчества, фамилии, наименования учреждений, числа, дни, адреса телеграфов и многое другое, что обеспечивает вызов любого из виденных им людей для исследования. Всевозможными способами - обманом, хитростью - вызов любого из работников Турксиба был обеспечен.
Но не об этом думал худенький человек, приближавшийся к Москве в жестком вагоне дальнего поезда. Он думал об "Энциклопедии социальных типов советских работников".
Как должна быть составлена эта книга? Он видел ее. Внешне она не должна была представлять собою ничего особенного. Обыкновенная объемистая книга типа любой энциклопедии. А в ней без всяких рассуждений, без обыкновенной книжной воды, без унылой лжи, академического топтания на месте должны быть даны точные, проверенные, обобщенные характеристики типов советских работников. Каждой разновидности должно быть отведено не больше одной-полутора или двух страниц. Возможно, даже меньше. Здесь должна быть предельная краткость. Иначе работа рискует затянуться.
Какое количество разнообразнейших людей, богатейших разновидностей всевозможных социальных типов придется записать! Сколько будет положительных, сколько будет отрицательных, сколько будет безразличных человеческих существ, столь замедляющих исторические процессы! Какая работа! Какая работа!
...Кто бы мог подумать, глядя на худенького человека, жалкий вид которого усугубляла бедная обстановка жесткого вагона, что он взвалил на свои слабые плечи такую грандиозную задачу!.. На кого он был похож, этот заморыш? Трудно сказать... В советской стране даже не встретишь таких. Несмотря на то что жизнь чрезвычайно трудна и ответственна, каждый советский гражданин загружен и даже перегружен работой; несмотря на то что каждого, кроме производственной работы и общественной, в достаточной мере отягощают еще всякие заботы, формальности, бесконечные препятствия, встречаемые решительно на каждом шагу; несмотря на все это, а также и на кризисы, которые так часты в советском быту, в том числе и продовольственный кризис, таких худых людей, как Мурель, в советской стране почти нельзя встретить. На кого же он был похож? Его глаза обращали на себя внимание. Такие большие, вдумчивые... Вот что значит эликсир интеллектуальности, щедро влитый Капеловым в свое время!
Капелов хорошо относился к своему детищу. Он ценил Муреля. Ведь как мало интеллекта обычно встречаешь в жизни! Даже в таких учреждениях, где интеллект, казалось бы, должен быть на первом месте, где интеллектуальная жизнь является их основой, например, в ученых обществах, литературных и художественных объединениях и так далее, интеллекта все-таки очень мало. Преобладает псевдоинтеллект, суррогаты, эклектизм всех сортов и видов, интеллектуальное воровство, подражание, бедность и интеллектуальная нищета.
Или взять даже Мастерскую Человеков. Уж, казалось бы, тут должен был бы господствовать настоящий интеллект! Но и тут его чрезвычайно мало. У Латула он прикрыт странностями, страхом перед жизнью, абсолютной беспринципностью и скупостью; а у всех этих Кнупфов, Ориноко, Камиллов, Батайлей, Карташевичей и других он, как говорится, и не ночевал...
Так бывает всегда. В ученых обществах, в самых интеллектуальных учреждениях и институтах - то же самое. Если есть кто-нибудь по-настоящему интеллектуальный, то он пользуется в большинстве случаев небольшим авторитетом, а действуют какие-то секретари, ловкие люди, глупые люди, которые умеют жонглировать умными понятиями. Впрочем, кому это неизвестно!