Бодрость, которую придали твердые заверения Вити (на быстрый отъезд рассчитывать не приходилось), улетучилась, и он снова оглянулся, намереваясь спросить последнего в очереди, и неожиданно услышал веселый возглас:
— Фрол! Хаю дую ду!
Володька и Витя обернулись на зов и у кассового окна, шагах в трех, увидели Димчика.
— Дую-дую! — сказал Витя, пожимая руку товарищу. — Привет гроботесам!
Так, незаметно для окружающих, из ладони Фролова перешли к Димчику два мятых рубля — на билеты.
— Салют кочегарам! — не остался в долгу земляк, хлопнув Витю по плечу, и тут же, увидев Володьку, возопил радостно: — Воль-де-марчик!.. Домой намылились, мужики?
Фролов и Димчик учились в разных училищах. Витя на металлурга, а Димчик — на столяра-краснодеревца.
— Куда без очереди прете!? — возмутился позади них высокий худой парень в голубом плаще.
— Да мы так, почирикать, не переживай! — ласково успокоил его Витя. — Мы там заняли.
— Там и чирикайте! — сурово отрубил парень. — Знаем мы таких — быстрых да звонких, заняли они…
Володька нахмурился, почувствовав на себе внимание очереди.
— Кто это там выступает, Фрол? — спросил Димчик, приблатняясь на глазах, вытягивая губы трубочкой и с растяжкой цедя слова. — Кто это там на мозги мне капает, а?
Володька даже удивился, как быстро освоился Димчик с новой городской жизнью, где на каждом шагу следует быть быстрым, энергичным, активным, чтобы тебя, скажем, не прищемило дверью в трамвае или не остановил постовой, когда перебегаешь улицу…
Прищурившись, Димчик резко обернулся и звонко вскрикнул:
— А-ах! Человек в шляпе! Права качашь? На трудящего человека бочку катишь?
От неожиданности парень отшатнулся, и Володька увидел на его лице смутное беспокойство. Фролов переступил с ноги на ногу и усмехнулся. Кто-то в очереди оценил «юмор» Димчика и стрекотнул кузнечиком: «Кги-кги-кги!» Парень, стараясь не уронить еще ниже собственное достоинство, снял мятую темно-зеленую шляпу с приплюснутой тульей и неуверенно ответил Димчику:
— Чего прилипаешь? Я, кажется, не с тобой разговоры веду… Стоишь и стой, шустряк какой…
— Это кто шустряк? — с придыхом спросил Димчик, так что получилось не «кто», а «хто» и сделал вид, что может достать из кармана своего огромного темно-синего бушлата с латунными пуговицами устрашающее н е ч т о. Володька увидел, как у парня вспотело лицо.
Очередь, следившая от нечего делать за разговором, притихла.
Димчик, смеясь, вынул из кармана мятый нестираный платок в крупную клетку, громко высморкался и сказал:
— Если блазнится, креститься надо, церква рядом. Вот так-то, дядя!..
Очередь, поверив, что н и ч е г о не будет, возбудилась, заворчала. Володька поймал на себе осуждающий взгляд девушек из кооперативного техникума и на всякий случай отвернулся, сделав вид, что к происшедшему не имеет отношения. И тут он вновь увидел учителя Митю, подумал самую малость и шагнул к нему:
— Здравия желаем, Борис Сергеич!
Учитель Митя качнулся, узнал Володьку и обрадованно закивал:
— А-а-а! Рад, признаться, рад! Вот уж никак не ожидал, Картошкин… Вы надеетесь уехать, ага?
— Вы же сами, Борис Сергеич, говорили, что надеяться никогда не поздно! — многозначительно произнес Володька, с любопытством разглядывая огненное, кирпично-красное лицо историка, его байковую кепку в серую полоску, демисезонное двубортное пальто, уже не модное сезонов десять кряду.
Учитель Митя зацвел, пожевал губами, и светлые его, словно обожженные, ресницы шевельнулись:
— Надежды юношей питают, ага!..
Они постояли еще так и мирно побеседовали. Володька сказал, что у него сегодня о т г у л по семейным обстоятельствам, а учитель Митя доложил, между прочим, что за этот день, бегая по институту и общежитию с обходным листом, у х ы р к а л с я вдрызг.
Прошло минут десять, а Димчик между тем так и не продвинулся. Его даже потеснили. Пришли откуда-то еще очередные и заняли свои законные места впереди. Витя Фролов забеспокоился, подошел к товарищу.
Кассирша, как казалось Володьке, работала неестественно медленно, совсем не беспокоясь о том, что людей в очереди много, что всем нужно уехать сейчас же, немедленно. Она записывала каждый билет на бумагу, справляясь о чем-то по телефону, и долго ждала ответа, молча глядя перед собой. Не выдержав, люди начинали роптать: «Нельзя ли побыстрее? Так все автобусы уйдут!» И тогда женщина за стеклянной перегородкой затравленно огрызалась: «А вы на мое место сядьте!» Но вдруг она приподнялась со стула и глянула на людей поверх стеклянной перегородки: