Мария Петровна покачала головой с неудовольствием. Катя стояла у зеркала и строила самые невозможные рожицы, чтобы подразнить Лелю. То глаза растянет пальцами, то рожки приставит ко лбу, то острый язычок высунет. Леля, как и полагалось взрослой девочке, внимания на нее не обращала. Правда, изредка она показывала язык, но делала это быстро, чтобы не терять солидности в глазах красивой тети.
Мама разложила пальтишко Кати. Красное плюшевое. На кокетке и в частых оборках. Такое же пальто было и у Лели. Пальто было выходным, и играть в нем не разрешали ни мама, ни Марфуша. И сегодня день был таким прекрасным еще и потому, что девочкам разрешили надеть выходные пальто.
И опять быстрые руки мамы разыскали карманы на подкладке Катиного пальто, которые ни Леля, ни Катя не замечали. «Скорее всего, мама пришила эти карманы ночью», — подумала Леля. В карманы мама стала запихивать свертки.
Наконец-то чемодан опустел. Красивая тетя вложила второе дно и с равнодушным видом принялась заталкивать туда кофты и юбки. Придавила чемодан ногой, заперла замки и затянула его ремнями. И достала коробку для шляп. На ковер полетели на этот раз шляпы. Большие и крохотные, с широкими полями и узкими. С цветами и лентами.
— Эти шляпы в подполье зовут фасоном «вороньего гнезда», — усмехаясь краешком губ, проговорила Эссен. — И действительно, не шляпа, а воронье гнездо — чего здесь только не накручено.
— А что будешь делать со вторым дном? — спросила обеспокоенно мама. — Найдут — беды не оберешься.
— Не волнуйся, уничтожу при первом случае, — ответила красивая тетя.
На шляпы, как и на вещи, извлеченные ранее из чемодана, ни мама, ни Эссен не обращали внимания. Только у Лели разбегались глаза. Какие удивительные шляпы — черные, из соломки, и маки, словно живые. Другая шляпа была вся в лентах и с белыми перьями, которых Леля и не видывала. И капор из кружев. В Саратове даже у губернаторши нет наряднее шляп. И Леля очень гордилась, что у красивой тети такие распрекрасные шляпы. Она плохо слушала, о чем говорили взрослые. Вот и опять дно от шляпной коробки валялось на полу. Только оно было не таким, как у чемодана, — круглым и не очень большим. Из коробки мама доставала свертки. На этот раз осторожно их раскладывала по карманам Лелиного пальто. И Леля разглядела, что подкладок на ее пальто две — к первой пришивали карманы, а второй закрывали карманы, когда они наполнялись свертками. И как интересно все было придумано, коли распахнуть пальто — то виднелась обыкновенная подкладка…
— Ты, Маша, молодчага! — с чувством сказала красивая тетя. — Времени зря не теряешь. Обязательно о твоих хитростях расскажу Владимиру Ильичу. — Она вложила в коробку дно и запихала шляпы без всякого уважения, не боясь их измять.
Мама застегнула на девочках пальтишки. И Леля посмотрела на себя в зеркало — обыкновенная, только пальто расширяется в складках.
— Присядем на дорожку, — предложила красивая тетя, и лицо ее стало грустным. Девочек она не тискала, боялась испортить пальто. — Вот и не думала, что так все просто решится. Да, гениальное — всегда просто.
— Главное, чтобы руки оставались свободными. Пришла дама с детьми, поговорила с приятельницей и отправилась восвояси, ничего не вынося из каюты! К чему придраться можно? Твои господа с разбойничьими лицами ждут, что я сразу вьюк навьючу да взвалю его на спину. — И мама счастливо рассмеялась, как в тот день, когда у больной Кати первый раз появилась на градуснике нормальная температура.
На палубе сверкали начищенные медные перила. Крупные наклепки на медных перилах напоминали Леле набалдашник на трости папы.
Погода, как капризная красавица, вновь изменилась. Дул южный ветер, обдавая теплым дыханием. Волга еще не очистилась полностью ото льда, и льдины наползали одна на другую, голубея под солнечными лучами. День разгулялся и стал солнечным и праздничным. Девочки задохнулись от счастья и вынужденного бездействия в каюте. Катя выпустила мамину руку и продолжала запихивать за пухлые щеки шоколадку. Ей исполнилось пять лет, и она понимала, что дома так много шоколада и за год не дадут.
Леля увидела, как два господина в черных мягких шляпах, очень похожие друг на друга — крепкие, с колючими глазами, в пальто с бархатными воротниками, — внимательно изучали красивую тетю и маму. И еще они смотрели на руки мамы. Лица их вытянулись. Один от удивления даже плечами пожал. Красивая тетя говорила с мамой на французском языке. Мама смеялась и что-то ей громко отвечала. Эссен шла по палубе, не выбирая дороги, на этих господ. Гордая. Неприступная. Леля не могла в ней узнать тетю, с которой они играли на диване в кучу малу полчаса тому назад. Она стала выше ростом, подобралась. Ветер поднимал перышки на шляпе. И талия как рюмочка. И тонкие лайковые перчатки в руках. И опять на красивую тетю смотрели пассажиры. Господа в черных мягких шляпах и в пальто с бархатными воротниками отошли к трапу и уступили дорогу.