Самые первые лишайники уже обладают губчатостью — объёмом для запаса воды. Отмирая, они сообщают губчатость своей среде — почве.
Пользуясь этим, приходят более высокие растения, и вытесняют пионеров. Потом, их вытесняют ещё более развитые.
Всё это время нарастает способность почвы удерживать воду осадков. Одновременно уменьшается возможность эрозии.
Почему мы никогда не ставили задачу создать на поверхности почвы объёмную ткань, чтобы ликвидировать эрозию в самом начале?
1. Никогда не считалось возможным сеять и работать на почве, покрытой остатками растений.
2. Все знали, что почве нужна органика, но её привыкли запахивать на глубину 20 см.
Мы используем скользящее оборудование, которому мешают растительные остатки. Пора создать катящиеся орудия, которым остатки не мешают.
Эксперименты на станции в Небраске показали, что под слоем органики урожаи выше, и необходимость таких орудий теперь очевидна[33].
Самым рабочим орудием этой технологии остаётся дисковая борона, и об её усовершенствованиях я ничего не слышал.
Итак, нам надо решить две главных задачи: повысить урожаи и прекратить эрозию почв. Обе задачи решает слой органики на поверхности почвы.
С поразительной быстротой почва, которую считают истощённой, отвечает прекрасными урожаями, если её снабдить органикой, внеся её в поверхностный слой.
Это показывает, что наши земли — не истощены, а искусственно сделаны бессильными неумелой обработкой.
Почвенный профиль оставляет всю органику на поверхности. Мы должны просто имитировать его.
Распаханную землю, собственно говоря, уже нельзя назвать почвой. Когда вновь будет созданапочва, эрозия прекратится сама собой, потому чтопочване подвергается эрозии.
4. Плуг — традиция
Не трудно ответить на вопрос: «Почему же фермеры пашут?»
Фермеры любят пахать. Смотреть, как переворачиваются пласты, думать, какой чистой станет почва после этого, и ощущать себя хозяином, наводящим порядок — это большое удовольствие.
Кроме того, фермеров поощряют пахать. Рекомендации инспекторов, прессы, бюллетеней сводятся к вспашке.
Но ведь, должны существовать ясные научные обоснования этой практики. Однако, если они и есть, я не сумел найти их более чем за двадцать пять лет поисков.
Самым важным аргументом, по–видимому, является то, что пахота позволяет заделывать остатки растений и очищает поле для дальнейших работ.
Редактор одного из ведущих изданий пишет мне 5 августа 1937 года:
«Я проехал три тысячи километров. И всем задавал вопрос: “Почему вы пашете?” Меня поражали неясные ответы. Очевидно, фермеры и почвоведы и в самом деле не знают. Единственным вразумительным доводом было то, что пахота освобождает от сорняков».
(Все земледельцы–натуристы предметно показали, что, в сравнении с поверхностной обработкой, пахота, скорее, разводит сорняки.)
Я бы мог ответственно заявить: «Пахать не надо». И для этого, у меня есть все научные обоснования.
Один чиновник из Новой Англии указывает, что пахота проводит воздух к корням, и добавляет, что вспаханная земля лучше хранит влагу.
Очевидно, он не рассматривал эти явления одновременно: поступление воздуха в почву — эффективный способ высушить её.
Мысль о кислороде в почве стара, но её не задумались проверить.
Наш мир таков, что воздух есть везде, где пространство не заполнено чем–то другим. В почвах есть огромный объём, и если только почва не затоплена, в ней всегда достаточно воздуха.
Можно возразить, что растениям нужно ещё больше воздуха.
Но, тогда нужно изучить лесную почву. Ведь, странно было бы думать, что гигантские секвои могли развиться, при недостатке кислорода в почве.
Книги, изданные в самом начале века, пытаются давать обоснования пахоты, но большинство доводов — двусмысленны и туманны.
Указано, что пахота влияет на структуру, движение воды, аэрацию, тепло, на жизнь разных организмов, на состав раствора и проникновение корней. И влияет по–разному (в зависимости от разных условий и от соответствия обработки этим условиям).
Предположительно, общий вывод: пахота улучшает среду для корней растений. Но, как именно достигнуть этого улучшения, целиком предоставляется фантазировать ошеломлённому читателю.
33
Насколько я знаю, таких машин нет до сих пор. Павел Иванович Левин рассказал об изобретателе, работавшем в Калачёвском сельскохозяйственном техникуме — Жаке Феликсовиче Якоби. Сразу после войны он создал машину катящегося типа для безотвального рыхления почвы. Со слов Левина, она напоминала каток или снегоход, из «колёс» которого торчали штыри–долота длинной до 25 см. Угол долот мог меняться так, что, при заглублении и выходе из почвы, они не выворачивали её, а только прокалывали. Но машина осталась в одном экземпляре.