Озираясь в поисках живности, я стал осторожно спускаться к реке. Она была значительно шире, чем в моем времени, и текла гораздо быстрее. Наверное, из-за талой воды с северного ледяного фронта.
Ивы казались туманно-желтыми из-за обилия пыльцы: громадные пушистые сережки покрывала золотистая пудра. Вода была чистой – настолько, что я видел, как по дну перекатываются камешки, а над ними снуют искристыми тенями стайки испуганных рыб. Вот оно, пропитание, подумал я. За неимением крючка и лески можно сплести сеть из лозы и скрепить ее кусочками ивовой коры. Да, получится не очень красиво и не вполне функционально, но для рыбалки сойдет. Я задумался, каково это – питаться одной сырой рыбой, и меня слегка замутило.
Если придется здесь жить, думал я, если не сумею вернуться в свое время, надо будет добыть огонь во что бы то ни стало, чтобы греться и готовить еду.
Стоя на берегу, я пробовал подвести итоги. Если реально смотреть на вещи, надо признать, что шансы вернуться в Уиллоу-Бенд моего времени ничтожно малы. А это значит, что у меня масса дел. Перво-наперво самое главное, напомнил себе я, – укрытие. Это важнее пищи. Если придется, можно и поголодать, но до темноты надо найти место, где я смогу спрятаться от ветра. Маленькое убежище, чтобы сберечь тепло моего тела. Но еще важнее не паниковать.
Пока что я не ударился в панику. Не мог себе этого позволить.
Итак, мне необходимы три вещи: укрытие, пища и огонь. Во-первых, укрытие, затем пища. Огонь может подождать. Пища – это в первую очередь рыба (надо только сплести сеть), но будут и другие кушанья: к примеру, клубни, коренья, даже листья и древесная кора, хотя тут я уже не сильно отличал съедобное от несъедобного. Надо будет посмотреть, чем кормятся медведи и другие животные. Если им годится, то и мне сойдет. Далее, дичь. Какие-нибудь мелкие и нерасторопные зверюшки, но тут уже не обойтись без дубинки. Если не найду подходящую палку, придется дубасить их ружьем, хотя это тяжело и неудобно.
Как ни крути, палка будет предпочтительнее. Есть же тут где-нибудь нормальная палка под мою руку, хорошая, деловая палка, чтобы не сломалась при первом ударе?
Палка – это неплохо, но лук и стрелы – гораздо лучше. Со временем смастерю. Надо будет найти острый камень. Или ломкий, который можно заострить. С его помощью срежу лозу и выточу из нее лук. Мальчуганом, помнится, я с луком и стрелами всю местную живность терроризировал. На тетиву сгодятся тонкие корни, тонкие и крепкие. Какими там корнями индейцы сшивали свои каноэ, кедровыми? Давненько я не перечитывал «Песнь о Гайавате», а в ней точно было что-то насчет кедровых корней и каноэ. Может, среди вечнозеленых деревьев здесь найдутся кедры и я смогу докопаться до корней?
С этими мыслями я побрел обратно к березняку. Свернул направо и забрался чуть выше берез, ибо смекнул, что пора бы поискать место для ночлега: в идеале какую-нибудь пещерку. Если же пещерки не найдется, заползу в вечнозеленую чащу. Ветви там опускаются к самой земле. От холода, конечно, не спасут, но от ветра – вполне.
Я шагал дальше, выискивая под ногами признаки, способные указать путь к пещере, и добрался почти до самой вершины, где наконец обнаружил дыру в земле. Остановился на краю, заглянул в нее… Но лишь через несколько секунд понял, на что смотрю.
Это был тот самый кратер, где я вел раскопки. Уже старый. Он появился тут не сегодня и не вчера. Чуть больше, чем когда я его нашел, но все равно древний, поросший травой, а у дальней стенки торчала березка, изогнутая под самым невероятным углом.
Я присел на корточки, вгляделся в кратер, и волна бесконечного ужаса – чудовищная громада времени – захлестнула меня. Будь кратер свежим, я нашел бы в этом какое-никакое успокоение, но по неведомой причине возраст этого кратера поверг меня в крайнюю печаль.
Тут в поясницу мне ткнулся холодный нос. Я инстинктивно дернулся, взвизгнул от испуга, сверзился в кратер и укатился на самое дно, а по пути выронил ружье.
Растянувшись на спине, я воззрился на обладателя холодного носа. Нет, это был не саблезубый тигр и не ужасный волк. Это был Бублик. Смотрел на меня с дурацкой улыбкой на морде и исступленно вилял хвостом.
На четвереньках я выбрался из кратера и заключил пса в объятия, а Бублик обслюнявил мне все лицо. Затем я нетвердо поднялся на ноги, дернул Бублика за хвост и крикнул:
– Дуй домой!
И тот, еще хромавший из-за фолсомской раны в одеревенелой лапе, послушно увел меня в настоящее время.
Я сидел за кухонным столом, укутанный в одеяло, и пытался изгнать стужу из костей, а Райла пекла оладьи.