– Ну, это как сказать… – протянул Стюарт. – Если мисс Эллиот и мистер Стил сумели построить машину времени…
– Об этом мы уже говорили, хоть и в двух словах, – сказала Райла. – Вы то ли не слушали меня, то ли не поверили. Суть в том, что никакой машины нет.
– То есть как это – нет? А что у вас вместо машины?
– Этого, – самодовольно произнес Кортни, – мы раскрывать не станем. Коммерческая тайна.
– Как видите, Стюарт, нас загнали в угол, – сказал майор Хеннесси. – Они правы: никто другой не перенесет нас в прошлое. На первой встрече мисс Эллиот действительно говорила, что никакой машины нет, так что предлагаю поточить карандаши и сесть за арифметику. Быть может, наших друзей устроит доля от выручки – допустим, двадцать процентов.
– Раз уж речь зашла о процентах, – заметил Кортни, – мы согласны на половину валовой прибыли. Не меньше. И предпочли бы работать через лицензию. Так прозрачнее.
От этих переговоров у меня голова шла кругом; чужой миллион баксов – ничего особенного, очередное большое число, но твой собственный – совсем другое дело. Поэтому я встал и прогулялся вниз по склону. Думаю, мой уход остался незамеченным.
Из-под дома выполз Бублик и последовал за мной. Хирама не было видно, и я начал за него волноваться: говорил же, чтобы он шел к дому, а теперь его нигде нет.
По низине брел Стоячий, держа путь к реке – наверное, на водопой, – но Хирама с ним не было. Я расположился на склоне и смотрел во все стороны, но никого не увидел.
Шурша ботинками по футовой траве, ко мне подошел Бен, встал рядом, и мы уставились вдаль – туда, где виднелись какие-то точки. Наверное, мастодонты или бизоны.
– Бен, – спросил я, – миллион долларов – это вообще сколько?
– Это до черта денег, – ответил Бен.
– У нас за садовым столом говорят о миллионе долларов, – сказал я. – Для начала. Если честно, в голове не укладывается.
– И у меня не укладывается, – согласился Бен.
– Но ты же банкир!
– И деревенский парень, – усмехнулся Бен. – Как и ты. Не доросли мы до таких разговоров.
– Деревенский парень… – повторил я. – Помнится, бегали вместе по этим холмам, а теперь глянь, как все переменилось.
– Причем за последние несколько недель, – сказал Бен. – Эйза, тебя что-то беспокоит. Давай рассказывай.
– Это все Хирам, – объяснил я. – Должен был увести Стоячего в низину и сразу вернуться домой.
– Стоячего?
– Так зовут вон того мастодонта.
– Вернется, – сказал Бен. – Наверное, сурка нашел.
– Случись что с Хирамом, мы выйдем из игры, – растолковал я. – Понимаешь?
– Все я понимаю, – кивнул Бен, – но ничего с ним не случится. Хирам тут в своей стихии. Он и сам наполовину дикий зверь.
Какое-то время мы высматривали Хирама, но безрезультатно. Наконец Бен сказал:
– Пойду узнаю, до чего договорились.
– Давай, – ответил я. – А я поищу Хирама.
Часом позже я нашел его в яблоневой роще на склоне холма.
– Где тебя черти носили?
– Я разговаривал с Чеширом, мистер Стил. Последние дни много ходил по окрестностям и совсем о нем забыл. Вот и побоялся, что ему одиноко.
– Ну и как? Ему одиноко?
– Говорит, что нет, – ответил Хирам. – Но ему не терпится начать работу. Он хочет открыть новые дороги и спрашивает, в чем причина задержки.
– Хирам, – сказал я, – надо поговорить. Пойми наконец, что ты самый важный человек во всем этом предприятии. Никто, кроме тебя, не умеет говорить с Чеширом.
– Бублик умеет.
– Ну хорошо, Бублик умеет, но какой в этом толк? Я-то не умею говорить с Бубликом!
Я объяснил ему ситуацию, разложил все по полочкам, разве что диаграммы не рисовал, и в итоге Хирам пообещал, что не будет меня нервировать.
Когда мы с Хирамом вернулись домой, за столом сидели только Райла и Кортни, остальные исчезли, как и один из внедорожников.
– Бен увез всех кататься, – объяснила Райла, – а мы сидим и думаем, куда ты делся.
– Хирама выслеживал, – сказал я.
– Я остался, – начал Кортни, – поскольку нам троим надо обсудить пару моментов.
– Насчет налоговой?
– Нет. Налоговая пальцем о палец не ударит, пока не пронюхает о сделке с «Сафари».
– Как переговоры? – спросил я. – Хочется верить, вы пришли к консенсусу.
– Все решилось довольно быстро, – сказал Кортни. – Положение у них безвыходное, и нам оставалось лишь продиктовать условия.