— Ничего себе тайник! — присвистнула Иравари. — Давай приводи в чувство охламона, я сама допрос вести буду.
— Не смеши, — остановила я подругу. — Не стоит сейчас раскрываться. За вызов демона Тонкого мира меня никто по головке не погладит.
— Да любой из ваших студентов, да и магов тоже, спит и видит, как кого-нибудь из нас вызвать!
— Все равно — не поощряется, — качнула головой я. — Знаешь, как дальше все раскрутится? Сначала Игорь проговорится кому-нибудь по хмельному делу. Потом ко мне этот «кто-нибудь» явится, чтоб я тебя на время ему одолжила. А потом некто третий или даже обиженный отказом второй донесут на меня ректору…
— У ректора свой демон есть! — не желала успокаиваться Иравари.
— И кто-нибудь, кроме тебя и теперь меня, об этом знает? — Подруга тяжело дышала, не желая соглашаться с моими доводами. — Мэтр Пеньяте очень-очень заинтересуется нашими с тобой делами, отсутствием кровавых приношений и другими… аспектами.
Мне самой понравилось, с какой легкостью я ввернула в разговор мудреное слово.
— Я передумала, — качнула Иравари высокой прической. Последнее время демоница для встреч со мной облачалась по последней элорийской моде, поэтому сегодня щеголяла в черной мантилье. — Бери все это барахло и отправляйся к ректору. Надо призвать к ответу рыжего развратника.
Тем временем сам развратник хрипло застонал. Иравари исчезла. Я повернулась к постели.
— Как вы это объясните, господин Стрэмэтурару?
Продолжать обвинительную речь я не могла, до крайности удивленная уже тем, что в моей памяти отыскалось заковыристое прозвище студента. Надо будет Иравари похвастаться.
Изумрудно-зеленые глаза смотрели на меня с дурашливой укоризной.
— А у тебя рука-то тяжелая.
— Никто не жаловался, — ответила я, уже после удивившись, что разговор рыжий соблазнитель начал на романском. — Повторить?
— Не стоит. Я и так сделаю для тебя все, что ты захочешь.
— Многообещающее начало… — Говорить на давно, казалось, позабытом языке было приятно, я ведь когда-то считала его родным. Только на нем, мягко перекатывая горловое «р», можно было произнести «дракон» так, что сердце сладко замирало…
— Повтори, я не расслышал, — оторвал меня от грез Игорь.
— Дракон тебя подери, говорю, — надулась я. — Если ты мне немедленно не объяснишь содержимое своего сундука, жалоба отправится прямиком в кабинет ректора.
— А кому ты весточку оставила, что сюда идешь? — нисколько не испугавшись, спросил рыжий. — Стихоплета можешь в расчет не брать, он сделает все, что я ему велю.
— Ну что ты как маленький? — Я прикоснулась к ветреной руне, и из-под моих пальцев рванулась бледная птица, вроде тех галок, которые рисуют на полях рукописей нерадивые студенты. — У тебя ровно три минуты, потом я уже не успею ее отозвать.
Игорь колебался недолго. Расширенными от ужаса глазами он провожал плавные пируэты моей галки, кружащей у потолка.
— Что это такое?
— Я первая спросила.
— Ответ за ответ?
— Не в том ты положении, чтобы торговаться. — Но в голосе парня мне послышалось такое азартное любопытство, что устоять перед ним было невозможно. — Про портал последней надежды слыхал?
— Это такой артефакт специальный, — подбадриваемый моим благосклонным кивком, начал Игорь. — Он открывает портал в Квадрилиум только для одного мага и в самом крайнем случае.
— Когда маг при смерти, — подтвердила я.
— Ты хочешь сказать, что твоя птица и есть этот портал?
— Нет, еще нет. Портал последней надежды — артефакт штучный, в производстве сложный и долгий. И одаривают им только самых-самых…
Туманная галка попыталась просочиться в неплотно прикрытое окно, и я развеяла ее щелчком пальцев. Игоря я не боялась, в отличие от незапланированного визита в мужское крыло ректора или отряда ночной стражи. К тому же продемонстрировать собеседнику свое доверие — шаг далеко не лишний. Теперь ветреник знает, что я не беззащитна, и должен мой щедрый жест оценить.
Игорь улыбнулся:
— Я все равно ничего не понял.
— У каждого из нас, студентов, есть руна стихии. Это не просто символ, не просто украшение — это основа того, что со временем превратится в портал последней надежды. И уже сейчас наши руны кое-что могут: помочь рассмотреть нити силы, призвать стихию… ну, или поднять тревогу.