- Правда? - с надеждой спросила она.
- Правда. - Он нагнулся и чмокнул её в губы. Провёл ладонью по щеке, отведя упавшую прядь волос. - Всё будет в порядке.
Он повёз её в общежитие на своей синей "копейке". По пути заехал в экспедицию оформить отгул. Людмила пошла одна, чтобы не компрометировать себя и Карасёва.
Кадровичка - молоденькая якутка с неумеренной страстью к косметике - растерялась, увидев Людмилу, затараторила:
- Я не могу оформить на сегодня. Надо было вчера приходить. Ну или сегодня до восьми. А теперь как же?
- Наташа, - страдальчески произнесла Людмила, - ну войди в моё положение. Оформи задним числом. Будь милосердной.
- Ну ладно, - сдалась та, помолчав. - Но только один раз! Мне же влетит за это! Завтра-то придёте?
- Ох, не знаю. Я уже ничего не знаю.
Та покачала головой. В глазах её читалось: "Вот оно как - налево-то ходить!".
В общежитии Людмиле пришлось выдержать ещё одно унижение. Администраторша - сухопарая тётка предпенсионного возраста с "химией" на голове - изрекла с презрением:
- Мы только семейных селим. Или командировочных. У вас есть направление с места работы?
- Нет, - холодно ответила Людмила.
- Тогда ничем не могу помочь.
- Женщина, - вклинился Карасёв. - Давайте решать вопрос конструктивно, как говорит Михаил Сергеевич. Во сколько нам встанет снять номер без направления с работы и прочей ерунды?
- Ну знаете! - вспыхнула тётка. - Я в таком ключе разговаривать с вами не собираюсь.
- А в каком ключе вы собираетесь?
- Послушайте, молодой человек, я вам ясно сказала: номеров нет.
- А если подумать? - напирал Карасёв.
- Думать вы будете. А я здесь принимаю вселяющихся по форме.
Людмила совсем поникла. Но Карасёв не унимался, наседал на тётку, соблазняя дефицитом из ресторана и козыряя своими связями. Наконец, та согласилась.
- Ну хорошо, - сказала она, поджав губы. - В виде исключения пустим вас. На какой срок?
Людмила растерянно посмотрела на Карасёва.
- Давайте на две недели, - бодро ответил он. - А там поглядим. - Он улыбнулся подруге.
Они поднялись в номер.
- Ну, не апартаменты, конечно, - произнёс Карасёв, озираясь. - Хм, удобства - в коридоре, значит. Слушай, подруга, а может, тебя в городе поселить?
Людмила присела на кровать, обняла ладонями плечи.
- Нет, - тихо ответила она. - Мне Володьку надо искать. Хочу вечером к Пахомову сходить. Это, в конце концов, свинство - прятать ребёнка от матери. Ну, и вещи кой-какие заберу. А то мне даже причесаться нечем.
- Н-да, - протянул Карасёв, ещё раз оглядывая помещение. - Даже телевизора нет.
Антураж и впрямь наводил уныние: вылинявшее бежевое покрывало на кровати, тумбочка с незакрывающейся дверцей, шкаф, из которого несло пылью, захватанное зеркало...
Карасёв подсел к ней, обнял, поцеловал.
- Мне сейчас надо ехать, - сказал он, - но вечером я вернусь. Если куда отлучишься, ты оставь записку внизу, лады?
Людмила кивнула.
- Когда ты скажешь жене? - спросила она.
Карасёв засопел.
- Скажу, не беспокойся, - ответил он.
- Когда?
- Сегодня и скажу.
Она помолчала, глядя на него.
- Ты обещал! Смотри, не обмани! Иначе... я не знаю, что делать.
Он ещё раз поцеловал её.
- Всё будет в порядке. - Встал, погладил её по плечу. - Ну я побегу. А ты... не хандри. Всё образуется.
Она вдруг схватила его за руку.
- Саша, только вернись. Без тебя я погибну. Ты - моя единственная опора. Мне больше не на кого положиться. Помоги мне, Саша. Умоляю!
- Ну-ну, раскисла, - улыбнулся он. - Выше нос! Мы ещё им покажем!
- А может, сходишь вместе со мной к Пахомову? - с надеждой спросила она.
- Эх, - закряхтел он. - Я бы хоть сейчас. А кто тогда будет с Илонкой разговаривать? - он попытался улыбнуться.
- Ах да, прости, - опустила глаза Людмила. - Я забыла. У меня вообще мысли путаются.
- Ну пока! До встречи!
- До встречи, Саша.
Он закрыл за собой дверь, а Людмила осталась сидеть, тупо глядя на маленький белый радиоприёмник, стоявший на тумбочке. В какое-то мгновение ей показалось, что это радио - последняя оставшаяся у неё связь с внешним миром, и теперь ей придётся навечно остаться в этой неуютной, голой и пыльной комнате. Приёмник вдруг запрыгал перед её взором, зарябил, рассыпаясь большими каплями, и Людмила завыла, упав лицом на кровать.
Она прорыдала минут сорок. Лежала, уткнувшись в мокрое покрывало, иногда со стоном переворачивалась на спину, смотрела в потолок с осыпавшейся кое-где штукатуркой и вновь заходилась плачем, как ребёнок. В памяти то и дело возникали картины из недавнего - такого, оказывается, благополучного - прошлого.
Наконец, собравшись с силами, она заставила себя сесть. Шмыгая носом, в очередной раз обвела взором комнату и, мучительно вздыхая, поднялась на ноги.
- Сынок мой, сынок, - всхлипнула она. - Где же ты сейчас?
Шаркая ногами, как старуха, потащилась на улицу. В животе заурчало, и Людмила вдруг поняла, что голодна. С утра ничего не ела. Но рассиживаться по столовкам было некогда - она решила ещё раз наведаться к мужу. Авось уже вернулся с работы. А если нет, она его дождётся.
Как она и предполагала, Пахомова в квартире не оказалось. Людмила уселась было на диван, раздумывая о дальнейших действиях, потом всполошилась, вытащила с верхней полки шкафа чемодан, принялась швырять туда вещи: одежду, косметику, обувь. Сваливала всё в беспорядке, затем опомнилась ("Я же у себя дома!"), начала аккуратно складывать, не думая, как поволочёт этот груз по улице. Быстро выдохлась (сказался целый день беготни и голодовки) и решила поужинать. В холодильнике нашлась только перловая каша и остатки жареной свинины. Людмила невесело усмехнулась: сразу видно, что в доме нет женщины.
"А в туалете, наверняка, газетки вместо бумаги, - подумала она. - Экономист хренов".
Поев перловки с мясом и выпив чаю, она задумалась. Куда же Пахомов мог деть ребёнка? И что теперь делать с работой?
Она в волнении потёрла ладони. Помыться, что ли? Небось, разит от неё точно от бичовки какой.
Мысли теснились в голове, как мужики возле алкогольного магазина. Каждая лезла вперёд, расталкивая окружающих и создавая неразбериху.
Людмила глянула на часы. Без пяти семь. Однако! Где же шляется разлюбезный супруг? И сына нет... Господи, дай совет, - вдруг взмолилась она, - как поступить и что делать? Была семья - и нет семьи. Как так? Почему? Хоть ребёнка верни. Чёрт с ним, с Пахомовым, пусть забирает квартиру, но сына должен отдать! Иначе ради чего жить? Судьба наша - в детях. А тут растила-растила - и на тебе. Как же дальше-то? И надо ли - дальше?
Она помыла посуду, вернулась в комнату и продолжила упаковывать вещи, жалея, что не может захватить зимнюю одежду. Придётся, значит, ещё раз наведаться сюда.
Она прождала его до десяти вечера, но он так и не пришёл. Людмиле мерещились всякие ужасы: то его убили бандиты в подворотне, то он попал под машину, то наложил на себя руки. А Володька - он где? Неужто сидит сейчас у каких-нибудь случайных людей и ждёт отца? А отец с проломленной головой валяется на обочине... Бррр. Лучше не думать об этом.
Истерзанная неизвестностью, Людмила помчалась к Захаровым. Может, им что-то известно? Чемодан её так и остался лежать посреди комнаты, с откинутым верхом.
Захаровы не знали ничего, но приходу Людмилы обрадовались.
- Слава богу, с тобой всё в порядке, Людочка, - выдохнула с облегчением Анна Григорьевна. - А то я уж боялась...
- Чего вы боялись? - насторожилась Людмила.
- Ну знаешь, человек в твоём состоянии... Мало ли что!