- Я понимаю, Лиза, - устало ответила Людмила. - Очень вам признательна.
Ей захотелось выбежать наружу и кинуться под какую-нибудь машину, желательно - под грузовик, чтоб уж наверняка. Но мысли о сыне перебороли эти малодушные грёзы.
На обеде она снова устремилась к Карасёву.
- Саша, он украл у меня ребёнка!
На этот раз Карасёв был не один. За его плечом стояла девушка в жёлтых брюках-"бананах" с широким поясом и в полосатой блузке с рукавами "летучая мышь". Карасёв, сидя в крутящемся чёрном кресле, тыкал пальцем в раскрытую толстую тетрадь на столе и говорил:
- Вот здесь у нас недостача, Алёна. Видишь?
Увидев ворвавшуюся Людмилу, он умолк и побледнел. Однако, быстро взял себя в руки и сказал девушке:
- Алёна, ну ты поняла, в общем, да? Иди, подумай.
Ты вышла, элегантно вышагивая в белых кроссовках с надписью Adidas (поддельных, конечно), а Карасёв подступил к оцепеневшей от горя Людмиле и, обняв, усадил на стул.
- Так, давай спокойно. Что опять стряслось?
- Он сына моего украл! - отчаянно повторила Людмила. - Сдал на руки тётке. Представляешь?
- А тётка где? - уточнил Карасёв.
- В Саратовской области.
Карасёв присвистнул.
- Лихо!
- Что мне делать, Саша? Подскажи. Бросать работу? Мчаться следом? Так ведь денег нет. И потом - с работы не отпустят. Даже если увольняться - ещё две недели здесь проторчать придётся. Да и где я сейчас билеты найду на самолёт? - Людмила закрыла лицо руками.
Карасёв откашлялся, привычно налил в стакан минеральной воды из бутылки и выпил.
- Так-так-так, - произнёс он. - Интересно девки пляшут...
- Какие девки, Саша! Что мне с сыном делать?
- Успокойся. Я же здесь. Ты плохо выглядишь, Люда. Очень. Тебе надо поспать. Выпить валерьянки. На тебе прямо лица нет.
- Да бог с ним, с лицом. - Она достала из кармана мятый платок, высморкалась. Потом вдруг спросила: - Ты с женой поговорил?
Карасёв вздрогнул.
- Нет пока. Понимаешь, у Илонки сейчас такой период... Бандитов надо к бабке отправить, конец учебного года, а тут мы с тобой... Подождём немножко, а?
- Ясно, - усмехнулась Людмила. - Боишься.
- Да не в этом дело. Хочу, чтобы это помягче как-то вышло. Я же с ней десять лет прожил! Не могу так - взять и отрезать. Аккуратно надо. Но ты не думай, я поговорю. Обязательно. Честное слово! А насчёт сына не тревожься. Хочешь, дам тебе денег на самолёт?
Людмила, хоть и пребывала в расстройстве чувств, не могла не отметить уклончивость формулировки. Если бы он просто сказал: "Я тебе дам денег на самолёт", она бы только кивнула. Но он поставил её перед выбором: хочет она или нет? И здесь уже ради приличия ей пришлось бы отнекиваться, чтобы он заставил её взять эти деньги.
Всё это она сообразила мгновенно, но сейчас ей было не до приличий.
- Давай, - глухо произнесла она.
Карасёв на мгновение опешил, но тут же кинулся к письменному столу, открыл ключом выдвижной ящик и достал оттуда кошелёк. Подбежал к подруге, начал извлекать одну купюру за другой.
- Сколько? Восемьдесят рублей? Сто? Давай сто двадцать. Идёт? У меня сейчас больше нет. Ну, добавишь сколько-нибудь от себя. А я тебе потом отдам.
Людмила безучастно приняла от него деньги, потом воскликнула, комкая их в кулаке:
- Господи, ну а бронь-то я где достану? Толку мне с твоих рублей...
- Бронь? - Карасёв коротко подумал. - Слушай, у меня же знакомый там есть... Шастов, замначальника аэропорта. Я его столовал как-то. Полезный ресурс. - Он хмыкнул. - Сейчас звякну ему. - Он поднял трубку стоявшего на столе кнопочного телефона, выстукал номер. Подождал, с улыбкой глядя на Людмилу, потом проговорил:
- Девушка, Алексей Иваныч на месте? Карасёв звонит... Он знает. Да, позовите. Да, срочно. - Он помолчал, ожидая, и ободряюще подмигнул Людмиле. - Алексей Иваныч, привет! Это Карасёв. Что, как дела? У меня к тебе вот какое дело. Нет у тебя там одного билета в... - Он положил трубку на плечо и спросил Людмилу: - Куда?
- В Москву.
- В Москву, - повторил Карасёв в трубку. - На любой ближайший рейс...
- Я не могу на ближайший, - тускло произнесла Людмила. - Кто мне отгул даст?
- Ну а на какой день тогда? - спросил её Карасёв, прикрыв нижнюю чась трубки ладонью.
- Ну, недели через две, как минимум.
- Через две недельки, - сказал Карасёв в трубку. - Нет? А на какую дату есть? Не, ну это само собой. Ты же меня знаешь. Свои люди - сочтёмся, - он засмеялся, слушая, что ему говорит собеседник. Затем спросил Людмилу: - На двадцать четвёртое пойдёт?
Та задумалась. Двадцать четвёртое. Сегодня - третье. Если завтра напишет заявление об увольнении, успеет. Или не писать? Может, и лететь не надо? Эх...
- Человек ждёт, думай быстрее, - поторопил её Карасёв.
Людмила неуверенно кивнула.
- Хорошо.
- Ну, в общем, она к тебе подъедет, - сообщил Карасёв Шастову. - Скажет, что от меня. Что? Ну да, женщина. Людмилой звать. Ага, точно, ха-ха! Ну бывай! - Он вздохнул, кладя трубку на рычаг. - Ну вот и всё. Езжай в порт, найди там Шастова. Скажи ему, что от меня.
- Спасибо, Саша, - бесцветно сказала Людмила.
- Да не за что! - Он поднялся, снова подошёл к ней, присел на корточки, заглядывая в лицо. - Ну а как там, в общаге? Освоилась? Не слишком достают?
- Ты знаешь... я пока у знакомых ночую. Мне ведь вещи перевезти надо. - Он потёрла лоб. - Вот сказала тебе - и вспомнила. Сегодня на квартиру ехать... Поможешь мне?
Карасёв заскрипел.
- Слушай, подруга, вечером-то я не могу. А давай я тебе такси вызову! Как ты на это?
- Ну... давай.
- Во сколько? К шести, может?
- Давай к шести, - безразлично откликнулась Людмила, отупевшая от усталости. - К экспедиции пусть подъезжает.
Пока Карасёв звонил, Людмила вдруг вспомнила, что билет на самолёт ей вообще-то полагается бесплатный - как геологу, раз в два года. А значит, нужды в Карасёвских деньгах и нет. Но тут же испугалась: а что, если придётся дать на лапу этому Шастову? Да и возвращаться тоже на что-то надо. Нет, деньги она пока прибережёт, на всякий случай.
- Ну вот, - подытожил Карасёв, кладя трубку. - Будет машина.
Он подошёл к ней, наклонился и, приподняв пальцами её подбородок, поцеловал в губы. Она потянулась было к нему, положив руки на его плечи, но затем отстранилась.
- Н-нет, не надо. Не сейчас.
- В чём дело? - не понял Карасёв. - Я что-то не то сделал?
- Не в тебе дело. Просто у меня сейчас мысли... далеко. Не здесь. Извини.
- О сыне думаешь? - понял Карасёв.
- Да.
Он присел на краешек стола, опустил голову. Сказал:
- Видишь, как оно бывает. Мечтали-мечтали о свободе, а теперь вот не знаем, что с ней делать. Проблемы сыпятся... И у тебя, и у меня.
- Ты-то не свободен пока, - заметила Людмила.
- Да не в этом суть! Ну, ты поняла, в общем, да? Мы же сильные! Справимся! Ты сильная?
- Сильная, - устало ответила Людмила. - С таким мужем будешь сильной. - Она вздохнула. - Ладно, чего горевать-то. Надо возвращаться на работу. Господи, закончится это когда-нибудь?
Карасёв поцеловал её на прощание, и она вышла, обуреваемая неясным чувством стыда и обиды. Почему он упорно не хочет сходить с ней к Виктору? Боится? Или колеблется? Может, просто пытается сплавить её побыстрее, оттого и дал денег? Паранойя, конечно. Столько всего навалилось - отовсюду ждёшь неприятностей.
До самого вечера она размышляла, как поступить. Взять отпуск без сохранения зарплаты и рвануть к Машке за сыном? А если Виктор обманул? "Что за унижение! - переживала она. - Я - мать, и не могу увидеться с ребёнком. Зря в милицию не пошла. Завтра же и схожу. Но сначала позвоню".