- "Битлз" - это же стиль, а не группа, - засмеялся Володька, удивлённый невежеством товарища.
- Правда? А на нашей пластинке какие-то четыре чувака сфотаны.
Володька пристыжённо умолк. В музыке он не разбирался, и вообще, из пластинок дома были только всякие юмористы и сказки, типа "Золотого ключика". Причём, "Золотой ключик" заканчивался тем, что Буратино открывал дверь в чудесную страну под названием СССР. Володьку поначалу это удивляло, ведь в книге не говорилось ни о каком СССР, потом он перестал обращать на это внимание.
- Ну ладно, пошли, - буркнул Пахомов, уязвлённый тем, что сел в лужу перед товарищем.
Но ушли они недалеко. Вырулив на Северную улицу, Володька вдруг заметил вдали серую цигейковую шубу матери и, мгновенно забыв про товарища, бросился к ней. Мать быстро шла мимо рынка с каким-то мужиком.
- Мама! Мама!
Мать обернулась. Мужик тоже обернулся. Это был Карасёв.
- Нас с уроков отпустили, - восторженно завопил Володька, подлетая к ней.
- Вот как? - изумилась мать.
- Да! Там бомбу кто-то подложил... вернее, сказали, что подложили... Милиция приехала! С собакой. А нас отпустили.
- И вы сегодня не учитесь, - сказала мать, косясь на Карасёва.
- Ага! Я с Беляковым пошёл пластинки послушать. А потом тебя увидел...
- Ты не голодный? В холодильнике гречка стоит в кастрюле. И сосиски.
- Не, не голодный. А ты на работу?
- Да, - кивнула мать. - Ты только папе не говори, что меня видел. А то он ругаться будет. Хорошо?
- Ладно. - Пахомов бросил взгляд на Карасёва. - А Мишка с Ромкой, наверно, тоже домой пошли.
- Вероятно, - усмехнулся Карасёв.
- Ну, я пойду?
- Беги. Но папе - ни слова, - велела мать. - Я тебе "За рулём" куплю.
- Купишь? - восхитился Пахомов. - А когда?
- Скоро.
Мать нагнулась, поцеловала его, и Володька поскакал обратно к Белякову.
Глава пятая
"Дело государственной важности, - громко зачитала Маргарита ученикам после уроков. - В настоящее время сложилось тревожное положение с обеспечением промышленности макулатурой. Страна может недополучить сотни тысяч тонн картона, бумаги, на миллионы рублей строительных материалов, товаров народного потребления. В целях увеличения сбора макулатуры предлагаю вам обратиться к пионерам и школьникам".
Она сложила "Пионерку" и обвела подопечных взглядом.
- Ну что, партия сказала: "Надо", комсомол ответил: "Есть". И хоть вы ещё не комсомол, но, как видите, правительство обращается к вам за помощью. Кто больше соберёт, получит почётную грамоту. Участвующих в конкурсе на болгарскую путёвку это особо касается. Не сдадите макулатуру, к конкурсу допущены не будете. Сроку вам - неделя. Вопросы есть?
- А куда складывать, Маргарита Николаевна? - спросил Малганина.
- В школьный гараж.
Была суббота и короткий день. Дома мать кроила обмылком кусок какой-то коричневой ткани, а отец, как обычно, пилил что-то на кухне. По телевизору гремела "Ламбада".
- Мама, у нас есть макулатура? - крикнул Володька, раздеваясь в прихожей. - Нам в школе сказали собрать. Кто соберёт больше всех, поедет в Болгарию.
- Макулатура? - Мать задумалась. - Газеты есть. В тумбе под телевизором. Там одного "Труда" килограмма на три.
- "Роман-газету" твою выкинуть можно, - подал голос с кухни отец. - Только пыль собирает.
- Лучше свои справочники выбрось, - огрызнулась мать. - В "Роман-газете" хорошие вещи печатают.
- А чего их хранить-то? Ну прочитала - и сдавай на макулатуру. Я бы вообще ничего, кроме справочников, не издавал.
- Да у тебя вообще интересов нет, кроме как молотком стучать да Горбачёва по телевизору слушать.
- Да, стучать! - рявкнул отец, входя в комнату. - Что бы ты делала без этого молотка? Тут половина мебели мной собрана. Все табуретки я сделал!
- Надо было выяснить перед приездом, продаётся здесь мебель или нет. Тогда не пришлось бы ничего делать.
- Ну вот опять: "А ты такой!", - взмахнул руками отец. - Да, я такой! Что дальше?
- Да ничего, - откликнулась мать. - Сколько вон обещаешь ребёнку купить вьетнамскую кепку? Все уже в таких ходят, только у Володьки нет.
- Нашла, к чему придраться! Володька, хочешь кепку? Пойдём!
Пахомов чуть не подпрыгнул от радости. Кепка с застёжкой на затылке была его мечтой с тех пор, как он увидел такую у Ромки Карасёва. Ярко-синяя, с надписью большими белыми буквами: "California", она вызвала чёрную зависть у всех мальчишек во дворе. Её привёз Ромке отец из Хабаровска. Мишке он тоже привёз, но тот её почти не надевал - натирала лоб. А Ромка носил её с гордостью и даже осенью напяливал под капюшон. Слава его, однако, продолжалась недолго. В октябре кепками начали фарцевать вьетнамские строители, возводившие гостиницу в аэропорту. Скоро почти каждый пацан обзавёлся сетчатой бейсболкой с иностранной надписью. Володька с ужасом ждал наступления тепла, когда все станут гулять в этих кепках, а он, как последний дурак, окажется с непокрытой головой.
И вот свершилось.
- Что, прям сейчас? - спросил он, замирая.
- А чего медлить?
- Ты ведь говорил, у тебя денег нет, - насмешливо заметила мать.
- А мы не будем её покупать. Обменяем. - Отец открыл ящик трюмо в прихожей и достал оттуда наручные часы "Пилот" с кожаным ремешком.
- Они же не ходят, - сказал Пахомов.
- Я их заведу. Пять минут будут тикать, а дольше нам и не надо.
Мать сокрушённо покачала головой, не переставая кроить.
- Возьми деньги, не позорься.
- Вот тебя не спросили! - зло отозвался отец. - Володька, пошли.
В аэропорт ходило такси, но отец с его прижимистостью такси не брал, пришлось тащиться на автобусную остановку.
Вьетнамцы торговали не только бейсболками. В комнатах недостроенной пятиэтажки, где они жили, громоздились туго набитые баулы с одеждой, календарями, сушёным жень-шенем и коробками вазелина-"звёздочки". Гудел обогреватель, пахло извёсткой и цементом. В одной из комнат стояла проваленная раскладушка, лежали свёрнутые зелёные спальники, переливалась алым раскалённая электрическая печка, на которой варилась лапша.
- Кепка, - сказал отец, показывая руками, как надевают бейсболку. - Есть у тебя?
Вьетнамец закивал и отошёл к баулам. Покопался там, извлёк пакет, в котором было штук десять вложенных одна в другую разноцветных кепок. Протянул гостям.
- Ну что, какую выбираешь? - спросил отец у Володьки.
У того разбежались глаза. Он стал перебирать кепки, точно пират, открывший сундук с золотыми монетами. Увидев на одной надпись "California", протянул отцу:
- Вот эту.
Кепка была малинового цвета, с большим козырьком.
- Точно? - переспросил отец.
- Да!
- А ну-ка примерь.
Пахомов напялил кепку, вьетнамец защёлкнул ему на затылке пластиковую застёжку.
- Ну как? - спросил отец.
- Здоровско!
- Ну тогда берём.
Отец вытащил из внутреннего кармана пальто часы, протянул вьетнамцу.
- Меняю! Отличные часы.
Вьетнамец взял часы, посмотрел на циферблат, поднёс к уху. Повертел так и этак, ещё раз послушал.
- Да идут, идут! - заверил его отец.
Вьетнамец улыбнулся и закивал.
- Ну тогда по рукам! - сказал отец. - Бывай! Володька, пошли!
Они спустились по заляпанным штукатуркой ступенькам на улицу и зашагали к автобусной остановке.
- Вот лопухи-то, - ухмыльнулся отец, широко шагая. - Я уж и не чаял от этих часов избавиться. Но пригодились же! Мать всё хотел их выкинуть, изнылась прямо: "Выбрось да выбрось". Ей бы всё выбросить. Учись, сынок! Всё в жизни может пригодиться!