Иногда я возвращаюсь мыслями в те дни, и отчетливо понимаю,
почему я не хотела жить
В чем заключалась депрессия, и почему без диагноза я знаю, что это была именно она? Перечисляю все свои эмоции.
Представьте, что вы вошли в задымленную комнату и вы спокойно там разговариваете, двигаетесь, но не до конца осознаете, что именно вы делаете, потому что не видите. Это мое состояние первые два месяца. И я воспринимала это как должное, мол, усталость, недосыпы, гормоны – они у всех родителей в начале пути. На фоне этой растерянности и постоянного плача малышки, я старалась успокоить и ребенка, и себя, давая грудь при любом хныкании. Молока у меня всегда было много, и ребенок ел, даже когда не хотел, от этого писал или какал и снова плакал…И я снова давала грудь. Благо педиатр, которая к нам пришла на проверку сказала, что ребенок не должен висеть на груди, если уже поел. Эврика. Я на некоторое время осознала, что я творю. Но не надолго.
Кормление грудью или смесью – выбор только родителей.
Не бабушек. Не тетушек.
Ваш осознанный выбор, чем и как долго кормить.
Есть сомнения в выборе кормления? Спросите опытных врачей.
Я стала немного присматриваться к потребностям малышки – когда она хочет есть, в туалет, а когда уже мокрая. Мокрая… Моя кроха так не переносила мокрый подгузник или пеленку, что в ближайшие 15-20 минут мне всегда нужно было менять все на сухое. И так как я устала насиловать свои руки и стиральную машинку, я просто заставляла тратить мужа огромные деньги на подгузники. И начинала плакать, если он меня винил, что подгузников уходит чересчур много. Одна его брошенная фраза в духе: «Милая, может получится использовать меньше подгузников в день?» в моей голове включила режим паники, если вдруг дочка пописает два раза подряд. Это покажется кому-то смешным, но не мне. Меня трясло, если я надевала сухой подгузник (или стелила сухую пеленку), и он тут же становился мокрым. Трясло так, что я иногда по 20-30 минут держала ребенка на пеленальном столе с тряпкой, дожидаясь испражнения, не дай бог испачкать новый подгузник… И муж, в принципе ничего плохого не сделавший, каждый день на протяжении 6 месяцев от меня слышал: «Ах…ть, я должна постоянно стирать что ли, я итак устаю», «Зачем ты сказал, чтобы я тратила меньше подгузников?», «Откуда хочешь, оттуда и бери деньги». Причем, я так абсолютно не считала, но проговаривала это в разных вариациях, с оскорблениями, да так, чтобы он, собака такая, понял, что обидел меня тогда. Только чем? Я не знаю. Но орала я на него за все его действия, даже когда он приходил еле живой с работы просто попить чай и лечь. Я выдавала ему: «А я что, не устала?» – и минут 10-15 минут стабильно говорила ему о его обязанностях. Но он и без того, постоянно варил и убирался, ходил за продуктами. А в ответ слышал, что он «как баба ноет», что его «родители воспитали его как очередного лентяя – мужчинку». И он, как человек всегда споривший со мной на разные темы на этот раз молчал и терпел. Вплоть до сегодня.
Спасибо моему мужу за него и за его заботу.
Не представляю, чтобы со мной было, если бы рядом был один из тех типов российских мужчин, которые считают, что быт должен быть только на «бабе».
Вина – вот двигатель депрессии
Я вырабатывала у ребенка режим сна, кормления и прочего. Но все было безуспешно на протяжении 7-8 месяцев. А я, между прочим очень дотошный и строгий человек. Так, если мне нужно выстроить план работы – я это делаю. Но ребенок- это тот случай, когда надо наоборот перестать строить четкие планы. И вот, если что-то шло не так, или, например, от ноготков на личике иногда появлялись непредвиденные царапины, я чувствовала себя пьяной от боли и вины перед ребенком. Я в ступоре могла стоять, смотреть и плакать над бедным дитем, с мыслью «что же я за мать такая, не уследила». А если была хоть небольшая опрелость от подгузников, или, простуда – я от бессилия опустошенности и вины не могла поднять руки и заставить себя что-то делать.
Но делала, и не давала другим. Все потому, что страх того, что другой человек сделает какое-то неправильное действие: неправильно возьмет дочку, не так наденет подгузник, назовет исковерканным именем! – приводило меня в бешенство. И я себя винила, что я мать, а позволяю кому-то там (на секунду родному отцу, бабушкам) «издеваться» на малышкой. И делала все сама до полного физического изнеможения и уничтожения своего тела. Так, у меня была несколько раз сорвана спина, поясничный отдел, плечевой сустав…а самое неприятное – надорван связочно-капсульный аппарат на левой кисти. Какое-то время мне пришлось носить бандаж, без него рука просто отказывалась работать. И даже тогда я никому почти не давала ребенка, посмеявшись над словами хирурга об отдыхе для руки.