Негромкое покашливание заставило ее замолчать, и удивленно перевести взгляд на Ренарда. Баронет стоял, упершись рукой в двери и выглядел, прямо скажем, довольно мрачно — будто понял что-то, осознал и осознание это ему не понравилось.
В принципе, так оно и было.
— После смерти маленькой Натали… — негромко начал он, — Прислуга стала разбегаться из замка. Ползли слухи о проклятии, оставаться рядом с Виком люди опасались, поэтому к тому мигу, когда подрос и заболел Адриан, стражи в замке уже не было. Оставалось несколько верных людей, кое-кто приходил на несколько часов навести порядок — за плату, разумеется, — но и только. Я думаю, мы можем входить без опаски. Сейчас в замке, скорее всего, только Виктор и Аделайн… и Адриан, я надеюсь, — больше прибавлять Рене ничего не стал. Только уверенно потянул тяжелое металлическое кольцо, распахивая створку и первым шагнул в холл замка.
Спутники, переглянувшись, поспешили за ним — обоим хотелось скорее завершить свое задание, и к тому же было очень любопытно увидеть, каким был Нормонд в шестом веке.
Надо сказать, особенного впечатления замок на них не произвел.
— Такое чувство, что здесь только Эрика на стуле не хватает… — девушка поежилась и, непроизвольно обняв себя руками, глубоко вздохнула, — Так серо… так пусто! Неужели Вик жил так бедно?
— Вику в эти дни было не до заботы об убранстве замка, — баронет нахмурился, вслушиваясь и, покачав головой, уверенно шагнул к балюстрадам, явственно направляясь в правое крыло, — Что-то растащили убегающие из замка трусы, что-то забрали в качестве платы лекари и маги… Да, Нормонд в эти дни несколько обнищал, но, можешь поверить, граф этим совершенно не интересовался. Его главным богатством всю жизнь были дети и, теряя их, о прочем достоянии он не думал. Тише! Сюда.
Роман, который шел с открытым ртом, озирая пустые серые стены, пытаясь увидеть хоть какие-то следы привычной роскоши на потолке, и в результате налетевший на балюстраду, недовольно поморщился и, потерев ушибленное бедро, поспешил за родными.
В гостиной антураж был несколько повеселее — привычно горел камин в углу, потрескивали поленья; стоял большой, сейчас почти пустой стол, вокруг него толпились стулья, и даже на окнах висели тяжелые портьеры. Здесь стены не были серы — их обтягивала какая-то шелковисто поблескивающая ткань, а сверху виднелись картины, изображающие разнообразные сцены охоты. Здесь пол не был грязен, как в холле — он по-прежнему блестел, говоря о трудах приходящей прислуги, и крича о благосостоянии семьи.
На середине большой столешницы высилась огромная ваза с букетом чудесных, источающих дивный аромат, цветов.
За столом, на том месте, что в настоящем времени предпочитал занимать Альберт, сидела, уткнув лицо в ладони, убитая горем женщина.
Ренард вошел и, увидев ее, остановился, тяжело вздыхая и делая знак спутникам тоже замереть. Женщина была ему знакома.
— Ада… — хриплый голос баронета перекрыл собою треск поленьев, и графиня де Нормонд, вздрогнув, подняла голову. Увидев брата, она слабо улыбнулась и поспешно стерла бегущие по щекам слезы.
— О, Рене… — голос ее дрожал, говорить удавалось с трудом, — Я не ждала тебя, прости. Тебе… тебе известно о нашем несчастье?
Мужчина осторожно кашлянул и, беспомощно оглянувшись на столь же растерянных друзей, аккуратно кивнул.
— К-конечно, милая, конечно. Бедняжка Натали…
— Натали! — Аделайн улыбнулась с оттенком неизбывной горечи, — Моя маленькая принцесса… Ее нет уже несколько лет, но боль все не утихает, ты прав. Но я говорю о другом несчастье, Рене, я говорю об Адриане… Он болен, и я боюсь, очень боюсь — все повторяется, как с Натали.
Баронет тяжело вздохнул. Ситуация немного прояснилась, стало понятно, хотя бы приблизительно, какой сейчас период времени, но сказать об этом сестре он, конечно, не мог. К тому же, убитой горем женщине следовало как-то представить своих спутников, коих она не заметила до сих пор лишь потому, что плакала, и момент для этого тоже казался неподходящим.
— Я… — мужчина замялся и вдруг так и расцвел, осененный идеей, — Я слышал, конечно, Ада, слышал. Я привел целителей! — он обернулся и широким жестом указал на совершенно ошарашенных таким поворотом Татьяну и Романа.
Аделайн всхлипнула и, сжав руки в замок, чуть подалась вперед, вглядываясь в незнакомую девушку и кого-то напоминающего юношу.
— Они так юны… — она покачала головой, — Я уже не надеюсь, Рене. Пусть попытаются, конечно, но… А впрочем, быть может, ты и прав — быть может, юность справится там, где ничего не смогла сделать мудрость. Проходите, — она царственным, исполненным благородного достоинства жестом указала на дверь, ведущую к спальням хозяев, — Мой муж сейчас там, он сидит у постели сына. Мы сменяем друг друга, Виктор устал… Но уходить не пожелал. Проходите, прошу вас.