— Мне свежий «Дейли Телеграф», пожалуйста, сэр, — Северус протянул в широкую смуглую руку Майка два пенса.
— Хо-о, неужто твой старик заинтересовался, что творится в мире, малец? — белозубо ухмыльнулся Майк, доставая хрустящую и вкусно пахнущую газету.
— Нет, это для… мамы, — пробормотал Северус, смущаясь. — Мне пора, сэр. Спасибо!
— Ну беги, беги, — кивнул Майк.
И Северус побежал в сторону тупика Прядильщиков, периодически вдыхая запах типографской краски. Тобиас газет не читал, а мама не интересовалась делами магглов. А вот Северус всегда представлял, что когда станет взрослым, то обязательно по утрам будет читать самую свежую газету. Майк говорил, что каждый уважающий себя британец должен так делать: пить чай или кофе и читать утреннюю газету, пока вся семья спит и в доме тишина. Майк нанимал мальчишек постарше разносить газеты рано утром в богатые дома Коукворта, но Северус для такой работы не подходил: слишком мелкий и слабый, чтобы таскать специальную сумку. Но он совершенно точно знал, что отец Лили каждое утро пьёт кофе и читает газету за завтраком.
Элис, заметив Северуса, кивнула, забрала газету и торопливо развернула «Дейли Телеграф», просматривая передовицу.
— Пятое апреля тысяча девятьсот шестьдесят девятого, — на выдохе назвала сегодняшнюю дату Элис. — Круто же нас жизнь помотала. Теперь понятно, с чего всё так дёшево, но всё равно…
— Дёшево? — спросил Северус, который мялся рядом, не зная, что делать дальше.
— Ага, — Элис села на софу и приглашающе похлопала рядом с собой. — Присядь-ка, дружок, нам следует немного с тобой посекретничать.
Северус сел, рассматривая такое знакомое и совсем незнакомое лицо, которое принадлежало его матери. Когда-то он, как и все дети, считал, что мама самая красивая на свете, но взросление внесло в это мнение некоторые коррективы. Теперь титул «самой красивой» перешёл к Лили Эванс, ещё Северусу внешне нравилась её мама, наверное, ему бы хотелось иметь такую же красивую маму, с доброй улыбкой и звонким смехом, маму, которая пекла восхитительные пышные булочки и никогда не забывала про обед и ужин. Он никогда не слышал, чтобы его мама смеялась, да и улыбку никогда не видел или уже не помнил, что она умеет улыбаться. Элис же… вроде бы имела то же лицо, но была совсем иной. В её тёмных глазах искрилась жизнь, да и лёгкая улыбка делала лицо намного красивей, чем у его мамы. Он бы никогда их не перепутал.
— Итак, мой юный волшебник, у меня к тебе пара вопросов, — начала Элис. — Знаешь ли ты что-то про Дозор? Ночной или Дневной? Твоя мама не работала на кого-то из них?
— Дозор? Что это?
— Ну, что-то вроде магической организации, которая следит за ин… волшебниками, как ты с мамой, помогает им найти работу? Возможно, отправляет в этот твой Хогвартс. Те, кто главный и руководит, понимаешь?
— Министр Магии? — предположил Северус. — В «Истории Хогвартса» было написано, что несколько Министров Магии закончили факультет Слизерин. Только мама не работала. Она всегда была дома… Иногда она говорила, что хотела бы снова погулять по Диагон-аллее, хотела бы купить там новые книги или встретить знакомых, но почему-то не могла.
— А что ты сам думаешь? Почему она не могла? — поинтересовалась Элис. — Ты кажешься вполне сообразительным.
— Она… не любила магглов, а Тобиас… мой отец, он же маггл, — неуверенно сказал Северус. — Она мне даже в школу не разрешала ходить, чтобы учиться с магглами, наверное, в волшебном мире все их не любят, а она вышла за одного из них замуж… И всё время была тут. Может быть, она от кого-то пряталась или… я не знаю.
— Магглов? — переспросила Элис. — Это что ещё за слово?
— Так называют не волшебников, кто не умеет колдовать. Мама говорила, что мы должны хранить от них тайну, иначе могут прийти из Министерства Магии и наказать за нарушение Статута Секретности, вот. Она очень ругалась, когда узнала, что я сказал Лили, но она тоже волшебница, я сам видел у неё магический выброс, и она моего возраста, значит, и в Хогвартс мы поедем вместе. Но только Лили не знала, что говорить нельзя, и рассказала Петунье, это её сестра старшая, а та совсем не поверила и грозится рассказать родителям, — как на духу вывалил свои переживания Северус.