В своей лаборатории да и просто Северус ходил в очередном джинсовом костюме, купленном мамой в начале каникул, Пенни сделала на ткани специальную рунную вышивку, и костюм стал вообще неубиваемым. Даже Римус в обличье волка не мог его прокусить, а потом прыгал от счастья, когда и ему приобрели такой же, как у Северуса, только серого цвета. Мама, конечно, взяла с Северуса обещание не творить что-то совсем уж едкое «типа царской водки» (оказавшейся смесью соляной и азотной кислот), но практичность джинсовой спецодежды для лаборатории оценила. Сегодня, когда лаборатория наконец оказалась полностью готова и прошла одобрение родителей, Северус запланировал начать эксперименты. Правда планы пришлось отложить из-за похода в элитное ателье и подбора нарядов с одобрения Люциуса.
— Мама сказала, что они подождут нас в кафе, — сказала Пенни, когда они вышли из «Твилфитт и Таттинг». — Только не уточнила в каком.
— Наверное, у Фортескью, — предположил Северус.
В самом начале с родителями родной мамы Пенни у них не особо заладилось, но спустя столько лет все страсти поутихли. Родственные связи в тесном магическом мире были не пустым звуком, Пенни всё же носила фамилию «Фоули-Фортескью», да и Ричард оказался не «каким-то там магглом», а волшебником, да ещё и с фамилией влиятельного семейства. Так что, стараясь загладить старый конфликт, старшие Фортескью присылали подарки на праздники, даже Северусу, а не только Пенни, а когда они бывали на Диагон-аллее, «дядя Флориан» всегда угощал их мороженым и спрашивал новости. Пенни иногда бывала у бабушки Сесилии в гостях в Годриковой Лощине и вроде бы дисциплинированно писала письма раз в месяц, кажется, дублируя их с письмами для бабушки Амелии.
— О, вот и Пенелопа с Северусом! — встретил их улыбкой «дядя Флориан». — Элис с мистером Малфоем за десятым столиком у окна.
Уточнение было не лишним, так как мама использовала магию, чтобы её разговоры никто не увидел и не подслушал.
*
— Заметила, какие они были странные? — спросил Северус сестру, когда они вернулись домой.
— Кто?
— Мама и Люциус. И на меня так странно посмотрели оба. Может, дело в твоём странном предсказании, которое ты сделала Люциусу во время своего дня рождения?
— Не знаю, может быть, — задумалась Пенни. — Мне показалось, что мама и Люциус просто говорили о предстоящей помолвке и свадьбе.
— Ты сказала Люциусу, что я смогу помочь ему в трудной ситуации в будущем. По-моему, это серьёзно. Что ты такого увидела?
— Ну… видение было смутным, — пожала плечами сестра. — Там была лаборатория, ты взрослый, Люциус и Нарцисса… Наверное, ты в будущем изобретёшь какое-то зелье, например… У тебя уже своя лаборатория и ты лучший в классе да и вообще талантлив. Просто Люциус был как-то странно рассеян и грустил, я хотела спросить его, что случилось, взяла за руку, а потом как вспышка и понимание, что ты сможешь помочь его печали. Вот я и сказала, хотела утешить.
— И насколько я был взрослым? — поинтересовался Северус.
— Примерно, как Люциус сейчас, но я тебя легко узнала, — пожала плечами Пенни. — Мама говорила, что Иные могут видеть будущее тех, кто им дорог, а у меня направленность магии в прорицания к тому же.
— Плюс как раз накануне была Инициация, — кивнул Северус. — Она могла усилить твой Дар, и ты увидела что-то про Малфоя.
— Ты был с этим косвенно связан, — не согласилась Пенни, — но, может, и так.
За разговором они как раз дошли до комнаты Пенни, и Северус выразительно хмыкнул и покосился на «принца Лукаса», расположенного на почётном месте.
— Ладно, занимайся, я пойду в лабораторию, посмотрю, как там Римус справился с основой для нашего зелья…
*
Магическая помолвка Люциуса и Нарциссы была очень интересным явлением, особенно если смотреть на это «ясным взором». Северус с любопытством наблюдал за потоками силы, связывающими половые чакры этих двоих. Мама была права, когда говорила, что волшебники всё же как-то неосознанно работают с Сумраком. Большинство ритуалов и кровная магия, а также различные обеты и клятвы, как авторитетно заявила Пенни, были связаны с магией Сумрака. Правда, получалось, что Сумрак называли просто Магией и «обращаться» к этой самой Магии могли лишь сильные маги, которые практически достигали начального уровня Иных.
После Инициации Северус лучше стал видеть и ощущать мир, а взор через Сумрак давался теперь вообще почти без напряга. Впрочем, за силу и подобные умения приходилось платить, собирая дополнительную ману с немагов и совсем слабеньких волшебников. Впрочем, мама призывала к осторожности: манипуляции с волшебниками могли заметить и неверно истолковать. Поэтому у Северуса, да и у Пенни, были амулеты-накопители для маны, которую они собирали в людных местах, том же кинотеатре, на вокзале или в центре Лондона среди туристов. Правда, мама рекомендовала пользоваться накопителями только в самых крайних случаях, не забывать заряжать, но и не «жадничать» — выпивая все эмоции у кого-то одного, какими бы «вкусными» они ни казались. Разве что с согласия. Они почти месяц учились с Пенни «собирать ману», чтобы было это незаметно и понемногу, а потом ещё и перенаправлять её в свои амулеты на хранение.
У Пенни случилась тогда моральная дилемма, типа что она забирает что-то хорошее, а это плохо. Но Северус поговорил с сестрой и объяснил, что она собирает «с мира по нитке», чтобы потом кому-то из этих ниток смагичить рубашку. Её направление силы предполагало и развитие Дара целительства, уже сейчас Пенни одним наложением руки лечила порез или ожог, а с достаточным количеством маны она могла если не мёртвого поднять, то исцелить сильно пострадавшего — точно. Да и многие ритуалы были напрямую связаны с получением здоровья, даров и прочего подобного — смысла размениваться на ерунду с Магией волшебники не видели, расплачиваясь за всё это кровью, силами, годами жизни и даже собственными детьми. В этом свете расплачиваться собранными у немагов положительными эмоциями, на взгляд Северуса, было куда гуманней. В конце концов, с его доводами Пенни согласилась.
Ритуальная часть закончилась, и всех гостей пригласили поесть всяких вкусностей. Северус заприметил картошку фри, маленькие гамбургеры и крошечные сосиски в булке и потянулся к столу «для юных волшебников». Малфои на праздник пригласили несколько десятков человек, но «юных» среди них почти не было — кроме них с Пенни только Сириус и Регулус Блэки. С натяжкой «детьми» ещё можно было считать жениха с невестой и старших сестёр Нарциссы. Обе они оказались похожими на своего отца — черноволосыми, только у самой старшей — Беллатрикс — волосы вились, а у второй сестры — Андромеды, которую Северус видел мельком на факультете, оказались прямыми. Как выяснилось, Нарцисса была копия своей матери — такая же белокурая и голубоглазая.
Кучерявая Беллатрикс заметила их и подошла ближе, с интересом уставившись на Пенни.
— Значит, это ты ученица дяди Ориона? — спросила она, приподняв тонкую бровь. — Такая юная. Сколько тебе лет?
— Мне двенадцать, — бесхитростно ответила Пенни.
— И ты уже умеешь читать руны и составлять цепочки? — недоверчиво протянула Блэк. — Это в Хогвартсе только на третьем курсе начинают проходить, а ты, значит, на втором?