Пэтси незаметно положила одну руку на свой плоский живот, с ужасом представляя, как он надувается от месяца к месяцу. Как испортится кожа. А если будут растяжки? Ее ноги тоже станут такими же огромными, отекшими как у знакомой певички Светки? И грудь обвиснет?
Пэтси мысленно вздрогнула.
Но, набравшись храбрости, проговорила:
— Я не об этом предложении. Знаю, ты любишь дочь и хочешь для нее только счастья. Я тоже. Может быть, Глаше будет не так одиноко, если у нее появится сестренка или братик? Ты ведь хотел этого, помнишь?
Глава 30
Разве он мог забыть.
Владимир предлагал Пэтси обзавестись ребенком, он всегда мечтал о большой дружной семье. А из Глаши получилась бы отличная старшая сестра. Возможно, после появления брата или сестры, девочка перестала бы чувствовать себя такой одинокой. Они с Пэтси обсуждали их общее будущее не раз. Но прежде она не слишком охотно отвечала на вопросы о детях. Буровила что-то несуразное. Владимир полагал, будто она, как любая женщина, перестраховывается, говоря о том, что сначала законный брак, а уж после дети.
А теперь вот сам не стремился обзаводиться потомством от Пэтси.
События последних дней показали, что из этой женщины, возможно, никогда не получится хорошая мать. То, что за столько времени Пэтси так и не подружилась с Глашей, смущало его. Ведь Марья как-то сумела поладить с его дочерью? При этом все получилось легко, как будто само собой. Марья просто была естественной, непринужденно общалась с Глашей, относясь к ней как к собственной дочери. А его дочка тянулась к этой светлой женщине, как росток к солнцу. Владимир не мог винить Глашу в этом. Он и сам…
— Ты, помнится, не хотела заводить детей до брака, — напомнил он Пэтси.
Она мило улыбнулась в ответ, продолжая ласково поглаживать его грудь.
— Я передумала. Зачем ждать так долго? Считаю, было бы прекрасно, если ко дню бракосочетания я подарила тебе прекрасную новость. Конечно, если ты пообещаешь любить меня с огромным животом и неповоротливой походкой. Представить только… — Она взволнованно вздохнула. — Я ведь не смогу надеть на свадьбу туфли на каблуке. Но, знаешь, сейчас есть такие красивые платья, которые подходят женщинам с округлившимися формами. Один известный бренд даже выпустил коллекцию свадебных платьев для беременных. Тебе ведь нравятся женщины в теле, верно?
Одумавшись, Пэтси чуть не прикусила себе кончик языка.
Но поздно, слова уже достигли слуха Владимира. Разумеется, она намекала на Марью. По меркам Пэтси та была слишком полной, в модельный бизнес бы ее точно не взяли. При этом Пэтси отчаянно отсекала тот факт, что на самом деле Марья вовсе не толстушка, скорее, ее можно назвать женщиной в самом соку. Обладательницей той самой знаменитой фигуры «песочные часы». Пэтси очень хотелось выглядеть роскошной и чувственной, она вкладывала в себя немалые средства, принадлежавшие, разумеется, жениху. Но никакие пластические операции и тренировки не могли дать ей то, чем природа наградила Марью. А мужчины, включая Владимира, интуитивно, как будто следуя древнему инстинкту, отличали настоящее от пусть искусной, но все же подделки. Глубоко в подсознании Пэтси признавала это. Оттого еще сильнее ненавидела Марью.
А Владимир…
Он пропустил намек на его тягу к пышечкам мимо ушей, зато не мог не обратить внимания на полную несуразицу. Пэтси только что предложила ему завести ребенка, но при этом решила обсудить свадебный наряд. Неужели подвенечное платье интересует ее больше, чем новая жизнь?
— Любой разумный мужчина будет обожать женщину, беременную от него, — уклончиво ответил Владимир, не сказав, что любит Пэтси. Эти слова застревали у него в горле каждый раз, когда он собирался их произнести.
Он вспомнил, какой хорошенькой была его Лариса, когда носила Глашу. Ему бы и в голову не пришло считать ее толстой или неуклюжей.
Улыбка Пэтси стала шире и коварнее. Что ж, раз так, стоит осуществить задуманное. Беременную Владимир точно не бросит, не променяет на какую-то там «кухарку».
— Попробуем прямо сейчас? — предложила Пэтси и закинула ногу ему на бедро. Потерлась о жениха обнаженным боком. — Вдруг у нас получится с первого раза? Ради тебя я готова на все, даже отказаться на время от выступлений.
Владимир вскинул брови и не отозвался на чувственный призыв.
— А ради себя? — переспросил он. Судя по поведению, Пэтси совсем не хотела ребенка, лишь шла на уступки. И корчила из себя жертву, делала очередное одолжение. — Пэтси, ребенок — это не игрушка. Не новая кофточка, которую, надев раз, можно спрятать обратно в шкаф. Это на всю жизнь. К такому шагу нужно подходить серьезно и ответственно.