По всей вероятности, благодаря маневренности искусства полемики и присущего иезуиту чувства юмора — поскольку он был известен как насмешник и даже атеист, хотя некоторые посвященные знали, что он в действительности был проникнут глубоким, мистическим осознанием Бога — Онно Зет в некоторые моменты «получал удовольствие»: в словесной перепалке возник спортивный элемент и, насколько Онно Зет все же был способен на человеческие чувства, к иезуиту он испытывал нечто вроде симпатии — во всяком случае, образовалась некая атмосфера привязанности.
Люди, не умеющие отдавать — будь то деньги, вещи или любовь — порой в виде компенсации дают как опрометчивые, так и ложные обещания. «Если я больше не смогу вас опровергнуть, — что ж, думаю, стану тогда католиком», — в определенный момент проронил Онно Зет, не сознавая, что содержание какого-либо вероучения опровергнуть нельзя: либо учение тебе «ничего не говорит», либо ты становишься растроган и восторжен, поскольку религиозная картина мира смыкается с твоим темпераментом и вписывается в структуру твоего внутреннего мира. (Максима «Бог стал человеком[71]» верна, или же не верна, но ни доказать, ни опровергнуть ее нельзя).
Таким образом иезуит потихоньку сумел охмурить Онно Зет, и тот порядком струхнул. Во что он впутался? Представить только, что он в действительности станет католиком! У него выходили три-четыре книги в год, которые, правда, были интересны только весьма ограниченному кругу читателей, и годовой доход у него был, следовательно, весьма скромный. А стань он католиком, не исключено, что он потеряет часть своих читателей, протестантов и атеистов. Однако он был слишком труслив, чтобы привести эти доводы своему иезуиту. Он сильно пожалел, что вообще ввязался в диспут, решил как-то отвертеться и начал искать возможность потянуть время. В конце концов он заявил, что «теперь все понял» и до особого уведомления с его стороны никаких собеседований более не желает: теперь он хотел в спокойной обстановке все обдумать сам.
В действительности же не могло быть и речи о том, чтобы он задумался о содержании учения. В сущности, Онно Зет лишь одну вещь считал за нуминальное[72], — единственной реальностью, которая заставляла его сердце биться чаще и от которой его прошибал пот, были деньги.
Я знаю, что такое бережливость — не могу выбросить черствый хлеб, обожаю рыться в мусорных ящиках, отыскивая годные в употребление предметы — я не чужд некоторой скупости, но по сравнению с Онно Зет я — сама щедрость. Я часто — слишком часто — думаю о деньгах, но Онно Зет вообще ни о чем другом не думал. Походов в кафе или ресторан со знакомым — друзей у него не было, ибо дружба предполагает гостеприимство и необходимость дарить подарки, и никогда не знаешь, получишь ли столько же, сколько отдал, не говоря уж о большем — он боялся, как черт ладана, ведь если случится, что знакомый по случайности забудет прихватить кошелек, по счету придется платить самому! (Он не заводил никаких контактов, кроме тех, что могли принести ему практическую выгоду. Ради денег он отбрасывал все приличия: когда прокоммунистические газеты не могли больше найти сотрудников, поскольку те все до единого, из соображений чести, покинули редакции, Онно Зет ничтоже сумняшеся заполнил их вакансии и связался с неким московским издательством на предмет издания одного своего романа — в то время, когда преследование писателей на Родине Всех Трудящихся достигло нового, почти небывалого пика.)
Половое влечение было ему знакомо, любовь — нет. В конце сороковых он вступил в связь с одной уморительно смешной писательницей, чью репутацию я хотел бы оставить в неприкосновенности и на которую я также буду ссылаться, используя вымышленный инициал фамилии — Игрек — и вымышленное имя — Петронелла. Дело уже шло к свадьбе, когда будущий жених обнаружил, что Петронелла Игрек не умеет печатать на машинке.
Онно Зет находил католицизм довольно привлекательным, но это могло частично стоить ему популярности среди клики интеллектуалов, составляющих часть его читателей, а эта популярность означала деньги. Но было и кое-что другое: должен ли прихожанин платить годовые членские взносы? Насколько они высоки? Беспомощно подсчитывая то, что могло оказаться минимальной суммой, он обливался потом. Он не решался позвонить иезуиту, чтобы спросить его, но дождался случайной встречи с католическим поэтом Икс и сформулировал свой вопрос столь пространно, что у того сложилось впечатление, что речь идет не о нем самом, а о миллионных счетах Римско-Католической церкви: ему было «просто любопытно, как эта церковь пополняет свои фонды», не более того.
71
Часть высказывания «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом». Авторство этой максимы приписывают святителю Иринею Лионскому, святителю Афанасию Александрийскому, а также богослову IV века Василию Великому.
72
Согласно немецкому теологу Отто Пфлейдеру (1839–1908), человеку свойственно «чувство сотворенности», являющееся следствием некоего объекта, который «отбрасывает его [чувство сотворенности] как тень». Для названия этого объекта Пфлейдер вводит понятие «нуминальное» (от лат. numen — «бог», «дух», а также «божественное»), или «Полностью Иное», то есть нечто нам полностью трансцендентное, то, что обычно мы называ ем сверхъестественным. Нуминальное «недоступно словесному описанию. Как и красота музыки, оно нерационально и исключает какой бы то ни было концептуальный анализ; поэтому его следует описывать при помощи символов».