— Я еще кое с кем переговорил, — туманно признался Ламберт С. — Совершенно конфиденциально. Ты же хочешь знать, что другие думают, — извиняющимся тоном прибавил он. — Никаких препятствий тут нет, — заключил он, закругляя разговор. Мы немного помолчали.
— Помню же, куда-то я их запихнул, но вот куда? — Ламберт С. раскрыл портфель и вытащил серую гибкую папку в четверть листа. Поставив портфель на пол, он осторожно положил папку на стол. В ней была стопка двойных печатных формуляров, которые, по всей видимости, на протяжении многих лет хранились в слишком маленькой папке, поскольку края были чуть-чуть пожелтевшими и кое-где слегка загибались. «Святое Причастие. Для Взрослых», — произнес он невыразительным тоном, из которого было не понять, что он сам думает о причастии.
— Я еще ни разу ни одного не заполнил, — продолжал он, с несомненной ноткой удовлетворения в голосе, примерно такой, как у участкового, который во время своего 25-летнего рабочего юбилея в благодарственном слове после чествования гордо упоминает, что еще никогда ни на кого не составил ни единого протокола, но умел отстоять закон и порядок словом и убеждением.
Я вдруг почувствовал себя необъяснимо подавленным. Оказывается, вот как все далеко зашло… То ли это, чего я хотел?.. Нет, в сущности, нет… Что?.. Совсем нет… Не было ли это тошнотворным унижением, концом моего существования как человека?..
Ламберт С. достал чернильную ручку и принялся заполнять формуляр. «Нет, не надо…» — бессильно пробормотал я про себя.
— Родился в…?
— Так точно, сударь.
— Женат? Стало быть, не женат…
Ламберт С. заполнял графы, энергично что-то вымарывая или перечеркивая по диагонали некоторые поля бланка, и время от времени нараспев бормоча себе под нос.
— Является ли причастное лицо членом какого-либо религиозного общества? Нет… Является ли?.. Нет… А… Нет… Нет…
Как можно было сбить с толку взрослого человека из-за того, что кто-то, сидя рядом с ним, вписывал в печатный бланк слова «да» или «нет»? У меня было ощущение попеременного острого холода и удушливого жара, и время от времени внезапно накатывающей тошноты. Я пропал… Кто может мне помочь?.. Ламберт С.?.. Нет: он просто делал то, о чем я его попросил… Что? То, о чем я сам весь изнылся…
— Длительность обучения причастного лица?
— Четыре года гимназии, диплом, — тупо ответил я. — И…
— Нет, — с улыбкой сказал Ламберт С., — имеется в виду просветительная работа, католическое учение.
— Долго учился самостоятельно?..
— Семь лет, — сказал Ламберт С., решительно записывая оба слова. — Кто давал уроки? Нижеподписавшийся…
— Семь лет?
— Этого совершенно достаточно, — сказал Ламберт С. — Для этого отводится определенный период… определенное количество лет, видишь ли… Но семь лет: тут уж не подкопаешься…
— Не дует тебе? — спросил я.
— Совсем не дует, Герард, — сказал Ламберт С., искоса взглянув на меня. — Ты замерз?
— Да… Но ведь дует же довольно прилично?.. — Я ощутил сильный бриз, коснувшийся моего лица и взъерошивший мне волосы… И я услышал ветер… Я оглянулся… Ни в верхушках кустов в саду, ни в ивах вдоль канавы, ни высоко в тополях, чуть подальше, не чувствовалось ни единого движения, ни даже легкого трепета… И все же мне что-то слышалось… Что-то щелкало и шелестело у меня в ушах… Где-то в моей голове поднимался шум… Чей-то голос… Я сам? Ламберт С.?.. Нет, никто из нас не раскрывал рта… В моей гортани, или в горле, дрожало… «Утешь Меня в Моих страданиях, не оставляй Меня в одиночестве Моем», — проговорил голос… Что случилось?.. Кто это был?..
— Да… обещаю, — вырвалось у меня.
— Что ты сказал? — спросил Ламберт С., не глядя на меня, нацелившись авторучкой на третью страницу формуляра.
— Пью я много. Я определенно слишком много пью. Как ты думаешь, Ламберт?
Ламберт С. отложил авторучку.
— Все это весьма относительно, — признался он. — Я знаю кое-кого, кто… гораздо больше… ну, скажем…
— Ламберт, как ты думаешь, — смиренно поинтересовался я. — Как ты думаешь, Господь Бог прилично поддает?..
— Будь здоров он поддает, Герард, будь здоров как поддает, — отвечал Ламберт С.
— На то у него должна быть своя причина, — сказал я.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Все шло, что называется, своим чередом или, в сущности, нет.
Поначалу, не получая никаких вестей от Ламберта С., я попытался от этого дела отвертеться. Ну разумеется: он, Ламберт С., заполнил формуляр, но дальше ничего такого судьбоносного или необратимого не произошло… Может быть, он заслал этот формуляр куда-нибудь, а может быть, при ближайшем рассмотрении просто махнул на него рукой… Да если и отправил, тот же мог и не прийти по назначению, или лежать себе дальше, желтеть где-нибудь в ящике письменного стола… Нет, ничего не происходит и не произошло, внушал я себе…