Трудность на пути к будущему заключалась в сознании; ключом было изменение сознания. Изменить сознание -- это, прежде всего, демонтировать старые невозможности, широко раскрыть двери и перестать возводить стены между нами самими и возможностями будущего -- мы постоянно возводим стены, мы постоянно сооружаем какие-то конструкции. Необходимо спуститься прямо в клетки тела, чтобы снести эти конструкции, а тем временем она старалась открыть двери: Сомнение делает жестким сознание, оно покрывает его коркой, которая блокирует его восприимчивость. Это как нанести на что-то лакировку, чтобы препятствовать контакту. Мы все время пребываем в полнейшем чуде, мы купаемся в будущем; оно здесь вечно, оно полное, совершенное и переполняющее все -- но мы можем соприкоснуться лишь с тем и реализовать лишь то, с чем мы можем установить контакт. Амазония здесь, совершенная, Супраментал здесь, совершенный -- все зависит от того, с чем мы можем соприкоснуться. Имей мы веру, мы могли бы трансформироваться за секунду... Только вера должна простираться вниз прямо до клеток. И первый шаг -- это открытый разум. Первая сена находится в разуме; грандиозная стена, коллективная, тысячелетняя, поддерживаемая миллионами и миллионами "разумных" людей: "Но посмотри же! Это невозможно!" Если вы усвоите, раз и навсегда, -- говорила она им, -- что вся вселенная (или, если угодно, наша земля, чтобы заострить проблему) является ни чем иным, как Божественным, Кто забыл Себя, тогда куда же вы поместите слабость? Конечно же, не в Божественное! Поэтому в забытье. Следовательно, если вы боретесь с забытьем, то боритесь со слабостью. Она учила их верить, прежде всего, в самих себя. Изменение сознания действительно начинается с выкорчевки старого леса в нас. Будь мы чисто самими собою, мы были бы совершенно божественны. Это верно. Это даже ключ к будущему. "О, но посмотри сюда!", -- возражают старые эволюционные типы, -- они говорят "но", и мгновенно еще глубже погружаются в тысячелетнюю трясину. После они легко могут уколоть: "Ну я же тебе говорил." Не должно быть никаких "но". Должно быть абсолютное ДА. Мы должны выбраться из старой мировой трясины. Мы должны перестать находиться среди мертвых, которые думают, что они живы и только волочат за собой хромосомы своих дедушек. По существу, ЕДИНСТВЕННАЯ ВЕЩЬ, которую вы должны неустанно делать, -- говорила она учителям, -- это учить их познавать самих себя и выбирать собственную судьбу... Учить их исследовать себя, понимать себя И ХОТЕТЬ СЕБЯ. Это гораздо важнее, чем учить их истории земли или даже происхождению земли. А ученикам она все повторяла и повторяла: Вы здесь для того, чтобы стать представителями новой расы. Все зависит от вашей воли и вашей искренности. Если вы больше не хотите принадлежать к обычному человечеству, если вы больше не хотите быть только развитыми животными, если вы хотите стать новыми людьми, реализующими супраментальный идеал Шри Ауробиндо, если вы хотите жить новой и высокой жизнью на обновленной земле, тогда вы найдете здесь всю помощь, необходимую для продвижения. Человечество не является последней ступенью земного творения. Эволюция продолжается, и человек будет превзойден. Каждому предоставлено решать, хочет ли он участвовать в приключении нового вида.
Ъ_Маленькое окно души
"Да, но все же", -- возражают мудрые ученые мужи, -- "они должны немного научиться истории и географии, а также химии и тригонометрии, и затем...". Полный список, прямо до самой смерти. Достаточно лишь простого, маленького, микроскопического "да, но все же", и мы незаметно оказались привязанными к нашему трупу (который, более того, не принадлежит нам; он находится в законном владении похоронного бюро). И это факт, что Мать учила их химии (в великолепных лабораториях, организованных Павитрой), географии и всему прочему -- но иным путем. Все заключается в том "другом пути". "Любым избранным методом", -- говорил Шри Ауробиндо. Супраментал будет просачиваться любым образом, даже через тригонометрию, только мы должны помнить, что это все средства... к чему-то иному. С самого начала мы должны понять, что это просто "упражнения", как гантели для накачки "мускул сознания" и что сознание является рычагом -- разум -- это просто инструмент для формирования материи, для проникновения в эту субстанцию и насыщения этой субстанции, которая наследует механическую инерцию протоплазмы. Мы думаем, что разум предназначен для творения евангелий, философий или марксизма, но все это просто переходные эволюционные ступеньки, предназначенные для того, чтобы притягивать все больше и больше сознания в материю. Вот цель, скрытый ключ, причина всего этого движения. Разум поистине является выдающимся мучителем, он не оставляет нас в покое ни на минуту; ничто другое не подходит лучше для того, чтобы препятствовать нашей дремоте в блаженстве природной эволюции. Если мы перепутаем химическую валентность и упустим степень доктора гарвардского университета, что же, это наше неправильное представление как "развитых животных". К счастью, намерения эволюции гораздо более чудесные.
И поэтому она учила их "иным путем".
По вечерам, после партии в теннис, она приходила на Плэйграунд, изящная, спокойная, белая, одетая в японские геты, длинные панталоны, ками, цвет которых зависел от дня -- потому что и цвета имели свое значение, представляя специфические мощности и центры сознания -- и с головным убором белого муслина, чтобы защититься от ветра. Хотя она должна была подрезать свои длинные волосы. И "зимой" маленькая шелковая накидка покрывала ее уже ссутулившиеся плечи. Ей было семьдесят три года. Этот Плэйграунд поистине был ее особой лабораторией. Они делали там гимнастику -- массу -- упражнения на бревне, дзю-до, асаны хатха-йоги, все мыслимое, бокс и скачки с препятствиями, и чего там только ни было. Девочки опоясывали головы белыми платками и носили шорты -- шорты в Индии, в 1950 г. -- это скандал, позор! -- и они были в группах вместе с мальчиками, а группы отличались цветом шорт: были группы в красных шортах, в голубых шортах, в шортах цвета хаки; зеленые шорты носили самые маленькие, белые шорты носили восемнадцатилетние, были и серые шорты -- все цвета радуги. Царила здоровая, веселая, как бы праздничная атмосфера. Помимо прочего, было забавно и интересно подготавливать новый вид. И без родителей -- она не хотела никаких родителей, эти родители ужасны.Они немедленно втискивали вас в старую атавистически-кулинарную колею со всеми своими хлопотами об общих холодных и "хороших манерах". Есть дети, которые приходят ужасно хорошо воспитанными -- такими учтивыми, с такими хорошими манерами, они отвечают тебе так вежливо... они производят впечатление маленьких полуживых марионеток -- прямо отполированные, хорошо причесанные, хорошо ухоженные -- но это снаружи, а внутри: бестолковые. Она хотела отклика изнутри. Она хотела огня внутри. Когда ты смотришь на кого-либо, кто сознает свою душу и живет в совей душе, ты чувствуешь, что спускаешься, идешь глубоко, глубоко, глубоко в этого человека, далеко, далеко, далеко вовнутрь... и тогда ты чувствуешь... маленький отклик, очень спокойный... нечто теплое, тихое, богатое по содержанию и очень спокойное, очень полное, как бы мягкое, нежное -- это душа. И иногда, встречаются глаза, в которые ты не можешь войти, они как закрытые двери:два черных экрана. И также, бывают глаза, которые открыты, ты входишь и сразу же под поверхностью встречаешь нечто, что вибрирует и даже временами сияет; оно вибрирует. Ты можешь быть сбит этим с толку и можешь подумать: "О! у него живая душа." Но это не так: это его витальное. Очаровательный маленький водоворот. Она принимала всех, кроме "черных экранов". Она погружала свой алмазный взгляд, смешанный с мягкостью или смехом или иронией, она опускалась до самых глубин, как будто пронзая болота, какие-то утолщения, слой за слоем темных хороших манер, и она тянула, вытягивала вперед, как бы из глубин шахты, маленькое чистое пламя существа, нечто волнующееся поначалу, нечто странное, неизвестное, нечто как бы вытягивающее шею как только что оперившийся птенец, что наполняет все совершенное новой и совсем неожиданной жизнью -- и вам хочется танцевать и смеяться или даже рыдать, как если бы старые стены были внезапно разрушены, и вы внезапно очутились бы в мире, залитом солнечным светом, больше не могли бы узнать себя. И было чудесно сбросить ношу той старой, абсурдной неразберихи, в которой ты жил в течение десяти или двадцати лет как хорошо-ухоженный маленький робот. Старые привычки отпали. Появлялся иной способ дыхания. Внезапно жизнь обретала смысл. Другой смысл. И все становилось возможным. Но иногда люди пасовали перед этим взглядом: болото внутри них не могло этого вынести. Это и к лучшему -- автоматическая отсортировка. Как чудесно было бы, -- сказала она однажды, протягивая мне цветок, -- брать сознание человека, как берут цветок, и поскольку ты смотришь на него с вибрацией Всевышней Любви, то он раскрывается, обретает форму и становится изумительным! "Да это как раз то, что ты делаешь!" -- ответил я. И она рассмеялась как озорной ребенок. она так хотела всех и каждого, все существа открыть к настоящей жизни, их настоящей жизни -- которая так просто и тихо кроется за теми абсурдными слоями. Первое маленькое окошко, выглядывающее в другую эволюцию. Первый шаг нового вида. "Нечто" сокрытое в самом сердце материи, освобожденное от своих старых человеческих путей. Всегда кажется, что эволюция как бы отводит назад: обнаруживаешь то, что было там с самого начала. Как бы вспоминаешь. Я только закладываю в вас необходимость истины-сознания, а все остальное вырабатывается автоматически. Мать брала закрытый бутон розы и держала в своих руках: роза распускалась. О, как бы она хотела открыть розу мира!