Перед тем, как вновь закрыть двери, я отнес минисейф с деньгами – три тысячи триста ровно – в подъезд и положил его под почтовыми ящиками, прикрыв газетами. Случайно не заметишь и не заденешь при всем желании.
Звонок на телефон раздался ровно в одиннадцать ночи. К счастью, клоуна что-то серьезно задержало. Если бы кто-то из соседей вздумал покурить у подъезда, выгулять собачку или детей, клоун бы соскочил. В этом я не сомневался.
– Да? – стараясь унять дрожь в голосе ответил я.
– Я приехать. Дверь, – коротко бросил словак.
Сердце сходило с ума, словно я метался в лихорадке. Пот градом катил со лба. Это не злая шутка, не затянувшийся прикол. Монстр и в самом деле сейчас стоит перед моей дверью в подъезд. Свет в квартире не горел еще с момента, когда я закончил уборку. Я осторожно прильнул к дверному глазку, благо жил я на первом этаже и обзор у меня был достаточный. За сетчатым стеклом расплылась уродливой кляксой тучная фигура, обремененная каким-то грузом на плече. Не отрываясь от глазка, я нажал на кнопку, и подъездная дверь издала резкую механическую трель, от чего я вздрогнул. Толстяк надавил на ручку двери и проник в подъезд. Даже в темноте подъезда я мог видеть, как он изменился по сравнению с его обликом на видео – живот теперь не придавал клоуну сходства с воздушным шаром, нет, тот обвис, словно мерзкий фартук из человеческой кожи, щеки обвисли, придав толстяку сходство с бульдогом, глаза глубоко запали, окруженные ярко-черными синяками, голова блестела шишковатой лысиной. Шаг за шагом он поднимался по лестнице на площадку первого этажа, каждый шаг давался ему с трудом, одышка душила словака, а на его плече лениво шевелился громадный черный пластиковый мешок.
На цыпочках отбежав от двери в кухню, чтобы толстяк не услышал меня через дверь, я выдал указания, стараясь использовать простую лексику.
– Оставьте мешок здесь. Под газетами у двери коробка. В ней деньги. Выйдете за дверь – я скажу код.
В ответ толстяк лишь тяжело дышал, но я услышал, как он опускает свою ношу на пол. Осторожно подойдя к двери, я вперился в глазок и меня сковал ужас.
Маньяк смотрел прямо на меня. По некрасивому, простому лицу градом стекал пот, грудь тяжело вздымалась и угрожающим этот человек вовсе не выглядел, но глумливая улыбка, как на видео, не давала мне ни на секунду забыть, что за чудовище стоит передом мной. Не переставая улыбаться, клоун без грима приблизился к моей двери и приник глазом прямо к глазку с той стороны – зрачок в зрачок. Потом дверь тяжело тряхнуло и раздался каркающий хриплый смех. Я продолжил дышать лишь когда маньяк отошел от двери и прикрикнул в трубку, все еще глядя на дверь:
– Pouze v ústech! V ústech, understand?
После этого урод, напугавший меня почти до остановки сердца, с какой-то необычайной новообретенной легкостью спрыгнул через несколько ступенек, сунул руку под газеты, выудил подготовленный мной минисейф и вынырнул за дверь. Когда кустарная система шлюзов сработала, я выдохнул с облегчением.
– Код, – напомнил о себе мой визави.
Я продиктовал код от сейфа, услышал металлический щелчок по ту сторону, и мой собеседник отключился.
Телефон чуть было не выпал у меня из руки – настолько вспотели мои ладони. Ноги подкосились, и я сполз по стене, ощущая, как мерзко липнет к спине насквозь пропотевшая футболка. Тут же я вскочил и приник к дверному глазку. Мешок все еще на месте и продолжает шевелиться. Вот будет смеху, если я купил за три тысячи евро какую-нибудь игрушку на батарейках или полный мешок живой рыбы. Вдохнув поглубже, я распахнул дверь в темный подъезд, схватил мешок за пластиковый хомут, закрывавший его и втащил не такой уж тяжелый груз в квартиру.
Включив свет, я вдруг осознал одно очевидное обстоятельство: в пластиковом мешке не было дырок для дыхания. Бедная, сколько же она там? Начав рвать руками мешок, я то и дело натыкался на упругую плоть, весьма похожую на человеческую. В мешке же что-то ворочалось, разворачивалось и, когда отверстие стало достаточно большим, это что-то дергано и неловко вытянулось в полный рост и слепо воззрилось на меня. Издав крик, я повалился на пол, ударившись головой об кафельный пол. Перед тем как окончательно отключиться, я почувствовал успокаивающе растекающееся тепло в районе паха.
Сознание возвращалось ко мне будто нехотя, по капле пробуждая нервные клетки. Моча давно остыла, и джинсы теперь неприятно липли к ногам холодной мокрой тряпкой. В воздухе витал запах нечистот, к которому примешивался затхлый запах сырой земли.