Но два члена клуба явно радовались гибели Брейна. Струве был третьим. Кто еще? Бишопу стало жаль погибшего. Друзей у него было немало, но многие из них, видно, тайно желали ему смерти. Возможно, Бишоп вообще единственный в мире человек, который чувствует сожаление по этому поводу. Он понимал, что знай он Брейна так же хорошо, как остальные, чувство жалости, вероятно, пропало бы; или даже просто не возникло.
Внезапно ему захотелось побольше узнать о Дэвиде Артуре Брейне, «который сам высек молнию для себя, гнева Господня ему было мало». Душа его была загублена слишком рано: Брейну было всего тридцать пять лет. Может, он не нашел себя потому, что двигался чересчур быстро?
Бишоп не сразу проникся сочувствием к человеку, который напился пьяным и помчался сломя голову на машине. Ведь серый «роллс-ройс» тоже чуть не разбился. Софи права: еще ярд, и показатель смертности на Нолл-Хилл в ту ночь удвоился бы. Брейн мог сбить еще кого-нибудь, кто шел по дороге, — скажем, полисмена или проститутку. Бешеная гонка на «вентуре» была смертоносной; и в том, что никто больше не пострадал, была своя справедливость.
Но существовала еще точка зрения Брейна. Он выпил свой последний стакан виски, сел в машину и отправился в последний путь… Когда началась его смерть? Когда колеса заскользили по мокрой дороге: несколько дней назад или на год раньше, когда он познакомился с Мелоди?
Теперь Брейн мертв. И хоть кто-то печалится?
— Должно быть, это звучит жестоко, — произнес нежный голос Софи.
— Говорить, что для вас это облегчение?
Она кивнула.
Бишоп допил аперитив.
— Зато сказано честно. А вы верили, что он будет с вами на «Золотой стреле» на следующий день?
— Вас, наверное, не удивило, если бы я ответила, что не верила, — сказала Софи. — Но это не так. Я верила. Я… была здесь в ту ночь. Я не знала, где Дэвид, пока не позвонила Мелоди. Я как раз говорила с Поллинджером, когда он отвечал на телефонный звонок. Он передал мне, что Дэвид и Мелоди едут сюда от нее. До того момента я верила обещаниям Дэвида. Но когда Том положил телефонную трубку, я словно увидела, как поезд отправляется без нас…
— Брейн давал обещания больше не встречаться с ней?
— Как вы догадались?
— Вы упомянули о его обещаниях. Это мне показалось наиболее вероятным.
Несколько минут Софи сидела молча. Бишоп нажал кнопку на стене. Пришел официант, принял у них заказ, и только после этого они возобновили разговор.
— Не так давно вы спросили меня, уверен ли я, что это был несчастный случай. Почему?
Софи на минуту задумалась и вдруг зябко повела плечами.
— Не знаю. Давайте не будем больше говорить об этом.
Бишоп легко согласился:
— Давайте.
Он предложил Софи сигарету, но она покачала головой:
— Спасибо, не курю. А вы можете курить.
— Я курю трубку. А сигареты ношу для друзей. — Когда официант принес им напитки, Бишоп спросил: — Вы сегодня собираетесь вернуться в город?
— Не знаю точно. Я в несколько расстроенных чувствах. А вы уезжаете?
— Да, я не принадлежу к числу членов клуба.
— Хотите, я вас представлю?
— Пожалуй, да, спасибо. Мне понравился Поллинджер. Перед самым вашим приходом он провел меня, показал заведение.
— Все, что здесь есть?
— Я понял, что да.
Софи отпила из бокала.
— Но вы поужинаете тут, прежде чем ехать?
— Да.
— Тогда приглашаю за свой столик.
— Правда?
— Я не люблю ужинать в одиночестве. У меня есть здесь друзья, но сегодня они будут меня сторониться: расспросы о погибших возлюбленных вызывают слезы. Не подумайте, что я стараюсь очернить их. Просто, если они увидят меня одну, то не захотят тревожить.
Впервые она улыбнулась.
— К тому же мне нравится разговаривать с вами. У меня такое ощущение, что вы не истолкуете превратно то, что я скажу. Все поймете правильно. И это приятное ощущение.
— Будто разговариваешь сам с собой.
— Нет, скорее с другом. Я ни с кем не говорила о Дэвиде после того, как это случилось. Не знаю, что меня заставило говорить о нем сегодня. Но поговорив о нем, я почувствовала себя лучше. — Она обхватила бокал обеими руками и продолжила, не глядя на Бишопа: — Часто вам плачутся в жилетку люди, которых вы даже не знаете?
— Иногда бывает.
— И вы не возражаете?
— Мне нравится это.
— Вы что же, так любопытны?
— Мне это интересно.
— Что вы делаете? Чем занимаетесь?
— Чтобы жить?
— Да.
— Ем. Я нахожу это крайне необходимым.