Пайнз делает важное замечание, указывая на «заметное различие между желанием забеременеть и желанием подарить миру нового человека, а также стать ему матерью» (Pines 1982, р. 311; Пайнз 1997, с. 44). Первое возникает на самых ранних этапах жизни. Ядерная гендерная идентичность женщины включает в себя доэдипову идентификацию с матерью, которая прочно устанавливается на втором году жизни, когда осознание тела и внутренние репрезентации становятся отчетливыми, а значит, состоялось признание различий между полами. Желание иметь ребенка стало к тому времени частью «первичной женственности» (Stoller 1976). Данные явления были хорошо изучены в исследованиях матерей и младенцев, проводимых в первые три месяца жизни ребенка. Эти исследования открывают нам доступ к теории объектных отношений и к оценке нормы и патологии как гендерной идентичности маленьких девочек, так и функционирования взрослых женщин как матерей.
В этой главе я обращусь к особенностям ядерной гендерной идентичности женщины и ее трансформации в раннем детстве и в подростковом возрасте. Я представлю клинический материал работы с женщинами, которые боролись не только за обретение своей собственной гендерной идентичности, но и за признание гендерной идентичности своих детей.
В процессе формирования ядерной гендерной идентичности объектные отношения ребенка с матерью, ее принятие и признание пола ребенка с момента рождения имеют решающее значение. Это предполагает принятие матерью как ее собственной гендерной принадлежности, так и психических репрезентаций, что иногда может быть трудным и болезненным процессом из-за имеющихся у нее глубинных бессознательных ожиданий относительно пола ее будущего ребенка в связи с ней самой.
Формирование гендерной идентичности очень сильно различается у мальчиков и девочек. Абелин (Abelin 1978) считает, что ранняя гендерная идентичность легче достижима для мальчиков, девочки же склонны создавать «поколенческую идентичность». Под этим он имеет в виду, что Я девочки оказывается между двумя объектами, один из которых, больше, чем она сама, — ее мать, а второй, меньше, — символический младенец: «Я меньше, чем мама, но больше, чем младенец» (Ibid., р. 147). Я полагаю, что такая поколенческая идентичность связана не только с созданием дубликата тела матери в теле девочки, но также с биологическими часами, целиком и полностью относящимися к женскому миру. Широко отмечено, что мальчики отделяют свою идентичность от материнской гораздо раньше, чем девочки. В то же время отцы играют более важную роль в ранние годы развития мальчиков, чем девочек. Действительно, с самого начала мужчинам дается богатый и уникальный опыт, недоступный женщинам. В младенческом возрасте их первые объектные отношения складываются с человеком противоположного пола. В дальнейших отношениях с женщинами такое положение дел в раннем детстве дает им возможность оказаться в уже знакомой и понятной ситуации, в то время как женщины отдалены от своих отцов на доэдиповой стадии и, следовательно, могут испытывать трудности в отношениях с мужчинами. Конечно, это не гарантирует мальчикам более легкую жизнь; все зависит от качества этих ранних отношений с матерью. Одни мужчины становятся заботливыми, нежными, чувствительными и ответственными, тогда как другие вырастают совершенно иными: ненавидящими, жестокими, садистичными и бесчувственными.
С таким набором возможностей женщины приходят к материнству. Очевидно, что ранний опыт не объясняет все возможные психологические особенности в будущем, но, безусловно, он оказывает сильное влияние на всех без исключения. В свете этого давайте взглянем на некоторые различия между полами.
Некоторые из этих различий заданы изначально, другие связаны с широким спектром символизаций, которые проистекают из безмерного мира фантазий у обоих полов. Действительно, мальчики рождаются с пенисом, который мог бы символически (т. е. в фаллических фантазиях) давать им ощущение власти и превосходства, которому женщины могли бы легко завидовать. Объектом зависти к пенису является не столько физический орган, сколько доминирующее положение мужчин в мире. Я считаю, что этому было придано преувеличенное значение и в результате было упущено из виду, что женщины, которые чувствуют себя в подчиненном положении, пытаются косвенно, но действенно реализовать свои собственные фантазии о власти с помощью собственных репродуктивных органов, а также посредством их отыгрывания. Разрешение этих фантазий колеблется в широком спектре от устрашающих до вселяющих надежду. Глубинная мотивация варьирует от так называемой нормальной до крайне садистичной и жестокой. Эта более жестокая мотивация, скорее всего, составляет основу фантазий женщин, которые чувствуют себя обесцененными, униженными и отвергнутыми из-за своего пола.