Майя, уже в шубке, готовая выходить, доброжелательно протянула ему стакан чая.
Осушив тот, он вдруг осознал, насколько жаждал напиться.
– Попросила у проводника, – ответила сестра на его незаданный вопрос и на другой тоже: – Уже подъезжаем к Омску. Ты так сладко посапывал. Разбудить тебя не могла!
Если сестра хотела посмеяться над ним, то чересчур изощрённо подобрала интонацию – Яков услышал в её словах умиление, а не иронию.
Он оделся и обулся за несколько секунд.
Голова его гудела, но самочувствие было неплохим.
Морфей даровал отдых и телу, и духу.
– Как мама? – поинтересовался Яков.
– Прилетит в Крым сегодня.
– А отец?
– Возможно, тоже. Если успеет закончить дела.
– Не обнадёживает, – подвёл итог Яков, взял сестру под руку и ухватился за поручень, чтобы не упасть от рывка.
– Омск. Стоянка двадцать минут, – предупредил проводник, постучав в дверь их купе.
– Хорошо, – Яков кивнул и потянулся к сумке за перчатками.
– Что бы ни говорил отец, на тебя можно положиться, – ни с того ни с сего заявила Майя, повисая на его руке так, будто вообще не собиралась отпускать.
– Льстишь и не краснеешь, – шутливо огрызнулся Яков, позволяя сестре по-девчачьи тискать эту свою безвольно и бессмысленно болтающуюся конечность, неудачно подсунутую под подушку во сне и онемевшую.
– Мне совсем нет смысла тебе льстить, потому что ты – мой брат, – подмигнула ему Майя, и потащила в коридор, поскольку поезд пришёл в движение.
Они не поехали дальше по Транссибирской магистрали, а соскочили на скользкий перрон.
В ясное чистое утро.
Солнце припекало.
Капли заструилась с крыши по стенам вокзала.
Яков огляделся по сторонам, узрел то, что искал, и широким жестом указал сестре на большую стоянку, забитую самыми разными автобусами.
– Вон тот – наш. До Петропавловска. Как доедем, сразу пересядем на другой, в Костанай. Дальше Актобе, Атырау и, наконец…
– Алмата[4]? – Майя, видимо, сумела-таки вспомнить единственный город Казахстана, ей знакомый по рассказам прабабушки, которая поднимала Целину.
– К сожалению, она там, – Яков прикинул направление по солнцу и махнул правой рукой на юг. – А нам туда, – снова послушная левая его рука взметнулась в западном направлении. – Я уже забронировал билеты, – он улыбнулся, гордый своей расторопностью и смекалистостью.
Майя же приняла позу принципиального протеста и предупредила:
– Я не поеду на автобусе!
Яков потерял дар речи.
– Я… не… по… еду, – по слогам повторила его сестра. – Меня в них укачивает. И ты это знаешь!
– Но других-то вариантов нет! – мгновенно вспыхнул Яков.
Майя осталась холодна, как лёд, окружавший их, хоть уже началась весенняя оттепель. Не говоря ни слова, она подошла к облепленной рыхлым грязным снегом обочине трассы, пролегающей рядом с вокзалом, и подняла палец. Только чтобы остановить машину, а не чтобы подразнить брата.
Яков спокойно без спешки созерцал её попытки поймать попутку по двум причинам: во-первых, автобус уезжал только через четверть часа, во-вторых, все вещи были у него, в том числе и клатч Майи, где находились деньги, а, стало быть, он обладал огромной возможностью повлиять на сестру.
Минуты потекли….
Медленно…
Многие «особи», привлечённые невинной очаровательностью Майи притормаживали, чтобы предложить её подвести, но «фейсконтроль» не проходили. Время, которое Яков мысленно выделил ей почти закончилось, когда она, наконец, выбрала-таки «достойного попутчика». Им оказался… казах… на белом пикапе. С открытым лицом и высоким лбом – волосы он зачесал назад с муссом и причёской очень походил на Элвиса. На его подбородке чернел юношеский пушок.
– Тебе куда надо?! – спросил он, стараясь перекричать гомон проносившегося мимо тягача с рефрижератором.
– В Крым.
– Далековато, – заметил водитель.
– Я оплачу бензин, – лучезарно улыбнулась «принцесса», извлекая словно туз из рукава, коим по сути та и являлась, золотую банковскую карту, забытую якобы в номере отеля, где сейчас места себе не находили их родители.