- Здравствуй, - улыбнулась я ему. – Я твоя мама.
Крошка растянул свои губки в первой улыбке, и мое сердце переполнили нежность и любовь. Пит тоже просиял и, прижав малыша к себе, поцеловал его в лобик. Я смотрела ни них и не верила, что это чудо происходит в реальности. Мой сын жил на свете десять минут, а уже был полной копией своей отца: улыбка, черты лица, пусть и неоформленные, цвет глаз – они почти одинаковы у обоих.
- Спасибо, - проникновенно прошептал Пит и, притянув меня к себе одной рукой, крепко поцеловал в губы. Это не столько знак любви, сколько благодарность. Искренняя, глубокая, безграничная благодарность.
- Господин, - одна из повитух прервала нас, давя улыбку, - маме нужно пройти несколько процедур и поспать. Её организм находился на пределе своих возможностей, да и вообще…все не очень хорошо.
- Что не так? – мгновенно насторожился Пит.
- Ничего серьезного, просто нужно помочь чреву очиститься. Мы погрузим Аделию в сон, она ничего не почувствует.
- Дай подержать его, - попросила я, боясь, что сейчас сына заберут, а так и не прикоснусь к нему. Пит не стал возражать и очень аккуратно переложил сверток с малышом мне в руки. Его движения были настолько осторожными, словно это не ребенок, а ваза из тончайшего хрусталя.
Не передать словами всю ту гамму эмоций, которая наполнила мое сердце, когда я впервые взяла на руки своего ребенка. Он был таким крошечным, таким милым и беззащитным, что в тот момент я и представить не могла, как через двадцать лет этот комочек превратится в широкоплечего богатыря на две головы выше меня. Мы любовались друг другом не больше пяти минут, а затем его у меня забрали.
- Ещё успеете пообщаться, - пообещала мне повитуха и забрала сына, передав его на руки отцу. – Вам лучше выйти, - сказала она своему господину.
Пит с нашим сокровищем вышел в соседнюю комнату, и у меня в груди неприятно щелкнуло. Когда малыш выпал из поля моего зрения, в груди зародился тяжелый комок, словно у меня забрали часть моей души. К счастью, в следующий миг мягкая женская рука легла мне на лоб, и сознание заволокло приятное забытье.
Когда я проснулась, то первое, что увидела, это окна, затянутые морозным узором. На улице уже стемнело, и крепкий мороз атаковал дворец. К счастью, магия Пита защищала мои комнаты от стихии. Мне даже представить страшно, что случилось бы, родись мой мальчик в таком холоде. Сморгнув с ресниц остатки сна, я присела на кровати и обвела свою спальню затуманенным взглядом.
Первое, что привлекло мое внимание, это искусно сделанная детская кроватка у соседней стены, буквально в паре шагов от моего ложа. Я видела много красивых вещей в своей жизни, но никогда мне не доводилось любоваться такой изумительной колыбелью. Четыре ножки вырезаны в форме волчьих лап, прутья оканчиваются головами самых разных животных, а две спинки сделаны в форме плетеной лозы. Внутри уже было настелено постельное белье для малыша, вот только самого младенца там не было.
Вдруг из соседней комнаты послышались возмущенные голоса, преимущественно мужские. В душе нарастала тревога. Где мой сын? Где Пит? Почему в соседней комнате кто-то ругается? Что-то произошло за то время, пока я спала, и это «что-то» мне, скорее всего, не понравится.
Неожиданно дверь в спальню распахнулась, и я не поверила своим глазам. В комнату вошел Габриллион! За девять месяцев беременности я так отвыкла от его присутствия, что сначала приняла царя за галлюцинацию. Он выглядел очень бледным, болезненным, слабым и исхудавшим, но, тем не менее, он сам стоял на ногах и, судя по хмуро сведенным бровям, был чем-то крайне недоволен. Он обвел спальню тяжелым взглядом и, запнувшись на мне, мрачно усмехнулся.
- Здравствуй, женушка, - севшим голосом поздоровался он.
- Здравствуй, мой царь, - ошарашенно прошептала я в ответ и поспешила встать. Низ живота сводила боль, но по сравнению со схватками это ерунда. В присутствии царя, съедаемая неизвестностью и растерянностью, лежать в постели было настоящей пыткой. Я отбросила одеяло и поднялась, хоть ноги и отказывались меня держать. Голова закружилась, меня повело, но каким-то чудом удалось устоять.
Сразу за царем вошел еще более недовольный Пит со сложенными на груди руками. Царь застыл посреди спальни, а Пит замер в двух шагах от него и расставил ноги на ширину плеч. Он молча буравил моего мужа тяжелым взглядом, будто жалея, что не убил его. Завидев меня, Пит перестал пытаться просверлить дырку в царе и посмотрел на меня с теплотой и нежностью, давая понять, что все хорошо. Я ничего не ответила, так как не понимала, что происходит и куда делся мой ребенок. Как ни странно, Габриллион тоже.
Глава 23
- Где мой наследник?! – требовательно спросил он у меня, будто это я спрятала младенца.
- Что? – испуганно ахнула я, переведя на Пита вопрошающий взор. – Он пропал?!
- Мне его не показывают! – гаркнул царь, попытавшись всплеснуть руками, но у него ничего не вышло.
- Ваше Величество, у вас дрожат руки, вы уроните ребенка, - в дверях появилась одна из тех повитух, кто принимал роды. Судя по уставшему голосу женщины, она повторяла эту фразу уже в десятый раз. – Прошу вас, вернитесь в постель. Вам пока нельзя держать малыша.
- Ты, курва ободранная! – взревел Габриллион. – Быстро отдала мне ребенка или, клянусь, я лично оторву твою лохматую голову! – обрушился он на девушку с оскорблениями. Никто из присутствующих ни на секунду не испугался его угроз, все мы понимали: этот смертный ничего не сможет сделать представителю иного мира с сильнейшим магическим даром.
- Ваш сын сейчас спит, не надо его будить, Ваше Величество, - плохо скрывая усталость и раздражение, ответила ему повитуха, закатив глаза. Похоже, царь так надоел ей своими требованиями, что у неё сдавали нервы. – Пойдемте, я провожу вас в вашу спальню. Вам тоже нужно отдыхать.
- Ты что, не поняла меня, дура?! – завопил Габриллион и покачнулся. От его крика я поморщилась, как от противного скрипа. – Быстро показала мне моего сына!
- Мне это надоело, - Пит раздраженно выдохнул и щелкнул пальцами. Взгляд царя тут же потускнел, зверское выражение лица растворилось, превратившись в отстраненную маску. Плечи Габриллиона опустились, он уставился в одну точку, став похожим на глупую обезьяну.
- Вернись в свою постель и спи до завтрашнего утра, - холодно приказал Пит, и взгляд при этом у него был такой, словно он с трудом удерживается от того, чтобы не избить моего мужа. Царь медленно заковылял к выходу, бессмысленным взглядом вперившись в пространство перед собой. Повитуха взяла его под руку и повела, как беспомощного больного старика. Стоило им скрыться за дверью, как Пит в несколько шагов преодолел расстояние между нами и, взяв меня за плечи, попытался уложить в постель.
- Нет! – воспротивилась я и вцепилась в его руки. Пит мог бы легло преодолеть мое сопротивление, но он замер, внимательно глядя в мое лицо. – Где наш сын?! С кем он?! – я практически накричала на мага, целиком захваченная желанием найти своего малыша.
- Успокойся, Адель, он с няней, - ответил Пит, смотря на меня с опаской, как на умалишенную. – Все хорошо, - его хватка превратилась в ласковые поглаживания, он уже не делал попыток насильно уложить меня в постель.
- Почему Габриллион кричал? – не могла успокоиться я и засыпала Пита вопросами, вцепившись побелевшими пальцами в закатанные рукава его рубашки. – Почему он вообще встал? Зачем ему наш сын?!
- Адель! – крикнул Пит и хорошенько встряхнул меня. – Прекрати кричать, что это НАШ сын! – шикнул он и опасливо обернулся на дверь, словно нас могли подслушать. – Приди в себя, - попросил он, заглядывая мне в глаза. – Что с тобой?
- Прости, - дрожащим голосом просипела я и поняла, что все это время была не в себе. Сердце бешено колотилось в груди, руки тряслись, как у древней старухи, а в душе царил полный раздрай. – Он напугал меня, - поняла я причину своего состояния и прижалась к груди Пита, стремясь найти в нем защиту и опору. – Напугал, - не выдержав, я заплакала, хоть и понимала, что такое поведение ненормально и несвойственно для меня.