— Да! — подхватил второй близнец. — Может, просто кто-то выбросил?
— Прямо напротив нашей двери? — прищурилась девочка. — И прямо вот точно такую туфельку, в которой была мама?..
— Но она не могла уйти в одной туфле! — снова дуэтом выкрикнули братья.
— Хотя… — задумался вдруг Саша.
— Разве что специально, чтобы нас попугать, — принял такой же вид Ваня. — Сейчас все-таки лето, можно и босиком на улицу выйти.
— Босиком?.. — отобрала у них туфельку Лиля. — Мама?.. Вы чего? Сдобнев уже ушел, если вы не в курсе. И потом… — Она вдруг замялась.
— Что?
— Что «потом»?
— Там что-то мерцало, — неохотно сказала сестренка, понимая сама, как это звучит.
Разумеется, близнецы засмеялись. Девочка замахнулась на них туфлей:
— Хватит ржать! Вот смешного тут ничего точно нет. Да, я видела, как там что-то мерцало. Как облачко, которое быстро растаяло.
— Ага, конечно, быстро! — хихикнул Санька.
— Чтобы мы не успели увидеть! — поддержал брата Ванька.
И тот, и другой тут же схлопотали по бокам туфелькой.
— Хватит! — всерьез рассердилась Лиля. — Ладно, пусть мне это померещилось. Но то, что мамы нет, я надеюсь, вы сами хорошо видите?
— Вот что, — посмотрел на брата Саша. — Мы сейчас с Ванькой сходим во двор и поищем маму там. Наверняка сидит на лавочке…
— …и курит, — закончил фразу Ваня.
— Я вот ей покурю! — потрясла туфелькой Лиля. — Она же бросила! И обещала!.. Идемте!
— Слушай… — остановил ее Санька. — Ты лучше… это…
— Лучше останься и поесть приготовь, — закивал Иван, уловив мысль брата. — А то уже девятый час, а у меня, кроме торта, крошки во рту не было.
— У тебя хоть торт был! — возмущенно завопил Саша. — А у меня…
— И у меня, — буркнула, перебив мальчишек, сестренка. — Только я все равно с вами пойду. Насчет еды не беспокойтесь, котлеты еще со вчерашнего остались, гречки мама тоже на два дня наварила, так что вернемся — в микроволновку забросим, всего и делов-то. В смысле, мама забросит…
Повисло нехорошее молчание. Такое, что, кажется, хоть что-то скажи — все равно будет плохо. Поэтому никто ничего и не стал говорить. Лиля поставила наконец мамину туфельку на полку и взяла свои кроссовки. Мальчишки тоже обулись.
И тут Лиля хлопнула себя по лбу:
— Телефон!
Она прямо в обуви — от мамы, конечно, влетит, если узнает, — сгоняла в комнату, взяла свой любимый телефончик, вернулась в прихожую и стала звонить маме. После гудка в гаджете раздался хоть и женский, но вовсе не мамин голос: «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
— Вне зоны действия, — мрачно поведала близнецам Лиля.
Они погасили свет, и братья с сестренкой вышли из квартиры.
На лестничной площадке Ванька первым делом спросил:
— И где у тебя что мерцало?
— Не у меня, — проворчала Лиля. — А мерцало вот здесь, — показала она на стену напротив. — И туфелька там лежала.
— Мерцало, не мерцало, — одернул их Санька, — какая разница? Мама важнее ведь, правда?
Спорить с братом насчет этого никто не стал. И вновь замолчав, все трое зашли в раскрывшиеся двери лифта.
На улице было еще не совсем темно — июнь все-таки, — но уже сильно сумрачно, неприветливо, хмуро. И на лавочке возле подъезда никто не сидел. Зато откуда ни возьмись нарисовалась пожилая и очень вредная соседка из квартиры напротив — баба Тома. В ее имени близнецы давно уже перенесли последнюю букву вперед; получилось «баба Атом», что замечательно подходило и к ее взрывному характеру, и к громоподобному голосу, который было прекрасно слышно сквозь панельные стены, когда женщина орала на мужа. А не делала она этого разве что глубокой ночью. Да и то пару раз было.
Вот и сейчас, едва завидев ребят, баба Атом завопила:
— Это вы куда на ночь глядя?! Одни! Мамка там, небось, с кем-то?! Ни стыда у людей, ни совести!
— Да, — притворно насупилась Лиля и приняла такой вид, словно ей не десять лет, а вдвое меньше. — Мама дяденьку полицейского позвала. А нам велела не мешать. Она ему какую-то хвалобу пишет.
Соседка насторожилась. А к игре уже подключились близнецы.
— Не хвалобу, а жалобу! — авторитетным тоном поправил сестру Иван.
— Вот именно, — встал рядом с ним Александр. — Какая ты глупая, Лилия.
— Я не глупая, — заморгала, будто собираясь заплакать, девочка. — Просто я еще маленькая. И я не люблю, когда жалуются. Мне нравится, когда люди хвалят друг дружку! Может, и мама кого-то хвалит, вот и пишет дяде полицейскому хвалобу, чтобы хороших людей наградили.