И чем настойчивее она это повторяла, – тем безнадёжней и тоскливей становилось на душе. Точно почва из-под ног ускользала. И становилось так пусто, ненужно всё.
Ниночка пошла к бабушке.
Анна Григорьевна не спала, и даже как будто бы ждала её.
– Что ты, Ниночка, такая измученная сегодня?
Ниночка помолчала, ничего не ответила. И вдруг сказала:
– Я Колю сегодня ударила.
– Колю? Ударила? За что?
– Катя у него игрушку сломала – он её по голове ударил. Я ему смятый вагончик… в лицо бросила…
Бабушка молчала. В глазах у неё появилось то жалкое выражение ужаса, которое Ниночка не могла спокойно видеть. Ниночка почувствовала это и уставилась в пол.
– Это страшно гадко и подло, – продолжала она, – но я знаю, что буду бить его. Я знаю, что буду. Когда он такой, я себя не помню. Сумасшедшая делаюсь. Сегодня я в первый раз его ударила – но теперь знаю, что буду бить.
– Что ты, Ниночка, что ты?..
Бабушка сказала это, точно защищаясь, точно замахнулись на нее.
И разом исчезло у Ниночки холодное оцепенение, в котором она находилась весь вечер. Силы оставили её, как будто сейчас только она поняла весь ужас свой, всю безысходность своей жизни,
– Ненавижу я его… И жалею, и ненавижу… Я не знаю, как объяснить тебе… Лицо его ненавижу… Он такой же… как тот… Чем больше растёт, тем больше,. Я… Бабушка, милая, разве я не знаю, что подло бить. Я себе стала гадкой сегодня… Сама себе простить не могу… Мне самой страшно… За себя страшно… Семь лет заставляла себя любить, забыть всё. Полюбить всем сердцем… Как ребёнка своего… И не могу. Никогда не смогу… Я измучилась, бабушка… Такая пытка, такая пытка… Я с ума сойду… Господи, уехать бы куда-нибудь. Убежать бы куда-нибудь… – как стон вырвалось у Ниночки.
Каждое слово её пригибало бабушку к земле. Как ей помочь? Чем ей помочь?
– Терпеть надо, Ниночка, – когда-нибудь кончится. Не всё так… Хорошо когда-нибудь будет, – говорила она первые попавшиеся слова.
За стеной послышался голос Коли:
– Мама, мамочка…
– Пойди к нему, – сказала Ниночка, – я не могу.
Бабушка ушла и скоро вернулась.
– Что он? – спросила Ниночка.
– Ничего, во сне.
Ниночка встала,
– Я пойду.
– Как же теперь будет? – сказала бабушка.
– Не знаю.
– Может быть, правда, уехать тебе?
– Совсем? – серьёзно спросила Ниночка и пристально посмотрела в глаза бабушке.
– Отдохнуть уехать, – торопливо сказала Анна Григорьевна.
Ниночка покачала головой.
– Нет, тут надо как-нибудь иначе. Надо как-нибудь по-другому.
– Как же? – с тревогой спросила бабушка.
– Не знаю. Сейчас ещё не знаю.
– Она ушла, снова холодная, застывшая, как раньше.
VI
На следующий день Коля захворал.
Утром у него болела голова и грудь. Он сразу так ослаб, что с трудом встал с постели. К вечеру начался кашель и сильный жар.
Доктор, который когда-то лечил Ниночку, нашёл у него воспаление лёгких. Прописал лекарство и сказал:
– Болезнь серьезная, ребёнку нужен абсолютный покой.
Ниночка провожала его до прихожей. Когда он оделся и взялся за ручку двери, она остановила его:
– Доктор, отчего захворал мой сын?
Доктор поднял брови и пожал плечами:
– По всей вероятности, простуда.
– Вчера он сидел в саду на сырой земле больше часа и плакал; мог он захворать от этого?
– Разумеется, мог. – И прибавил: – Тревожиться особенно нечего: прежде всего нужен покой.
Доктор ушел. Ниночка заперла за ним дверь. И долго стояла в прихожей, – смотрела на улицу. Ночь была тёмная и туманная. Фонари расплывались в стёклах тусклыми пятнами, и мелкими искорками отражались в запотелых окнах.
…Сыро теперь на улице и земля холодная… Ранней весной всегда земля холодная…
У ней плечи вздрогнули, точно и их коснулась холодная сырость.
«Я себя обманываю, – не хочу думать о главном. Коля из-за меня простудился. Если он умрёт, я буду виновата».
Ниночка мысленно отчеканивала каждое слово, точно гвозди в себя вбивала.
И сама удивлялась: совсем не больно! – Ну, я виновата, и пусть… Неужели до такой степени всё безразлично?
И не жалко, и не страшно. Только сильнее плечи вздрагивают от холода и неприятно смотреть на тусклую, сырую улицу.
Ниночка отходить от окна и медленно идет из прихожей.
«Я не могу ухаживать за ним – пусть бабушка. Это очень скверно, но я не могу».
Она доходит до своей комнаты. Поворачивается.
Идёт в детскую.
Коля спит. В углу горит лампада и в комнате мягкий, ровный свет. У изголовья, в кресле, сидит бабушка – дремлет.