– Вот видишь, – начал было обрадованно я, решившись первым потревожить затянувшуюся тишину, – патриарх же очень хороший человек. Надеюсь, и сердце твое успокоилось!
Мать не отвечала.
– Ты ничего мне не расскажешь? – после недолгой паузы смущенно спросил я.
– Даже и не знаю, что тебе ответить, сынок! – с некоторым сомнением откликнулась мать. – Патриарх мудрый, конечно, и точно святой человек, знает о божественной воле и промысле, он столько молится о судьбах и грехах всего мира. Но ведь он же монах! Разве ж дано ему понять, что это такое, когда ты погубил своё собственное дитя?!
Глаза матери снова раскраснелись от набежавших слез, а я замолчал, так и не найдя достойного ответа.
1883 г.