– Я.
Она заглянула ему в глаза. Сосредоточенно, словно пытаясь найти какой-то важный только для неё ответ.
– Зачем? Ты же бегал от меня, как заяц.
Он улыбнулся широко, хищно, сильно, от всей души: его не обидели эти слова.
– Не бегал. А избегал. Потому и следил.
– Боялся? – улыбка чуть тронула её губы и зажгла глаза.
Он помотал головой и потёр шею, словно стряхивая с себя груз молчания всех этих долгих месяцев.
– Нет. Не знаю. Чёрт… – он подыскивал слова, хватаясь пальцами за воздух, как будто это могло помочь выразить те чувства, что копились внутри уже очень давно. Больше всего хотелось забросать её вопросами.
Она села на колени, загребла и зажала в ладонях траву и, покачнувшись, приблизила своё лицо к его. Глаза её казались огромными, немигающими и засасывающими. Он не стал отводить взгляда, позволяя ей делать, что она хочет. Даже если бы она захотела сейчас убить его – он не стал бы сопротивляться.
Он вновь поднес ладонь к её лицу, прикоснулся пальцем уголка губ и попытался вытереть засохшую кровь. Не спеша, без эмоций, но не отрываясь от её глаз.
Она мягко убрала его руку, отвела взгляд в сторону. Поднялась и опустилась от вздоха грудь. Тяжелые волосы, как два крыла, спускались по плечам.
Сейчас она виделась ему застенчивой девушкой, что никогда не знала мужчин. В её позе не было ничего эдакого целомудренного. Только аура какой-то чистоты окутывала с ног до головы и казалась материальной... Он даже моргнул, чтобы отогнать видение лёгкой белой дымки, что чудилась ему в ночи.
Он перевёл взгляд на губы. Не стал трогать руками, лишь поддался вперед очень медленно, очень медленно… Так медленно, что закружилась голова. Ожёг кожу дыханием, но прикоснуться губами к губам не успел.
– Не надо. – она резко отвернула голову, тряхнула волосами-крыльями, вырвала пучки травы, чуть слышно чертыхнулась и стряхнула травинки с ладоней.
Вздохнув, он прислонился спиной к дереву, устало вытянул длинные ноги. Пальцами нащупал стебель колосистой травы, легко выдернул его и зажал травинку зубами. Высоко в небе висела полная Луна – холодная, равнодушная, но дающая серебристый живой свет. Он удивился: ночь казалась ему глухой, тёмной, беспросветной. До этой минуты.
Наверное, она увидела его удивлённо приподнятые брови.
– А её и не было. Сидела за тучами.
Он недоверчиво хмыкнул: знойным вечером ничто не предвещало туч. Да и когда он отправился за нею вслед, небо било в затылок яркой россыпью звёзд. В какой момент тьма стала непроглядной, он и не заметил…
Она повела плечом, будто сбрасывая его недоверие, погладила грязное платье ладонями. Хотела что-то сказать, затем тряхнула головой и ничего объяснять не стала.
– Я… мне нужно искупаться, – пробормотала много позже.
Он не шевельнулся. Тогда она встала и побрела к берегу. Ступни мягко касались земли. Ноги путались в длинном рубище. Он видел, как она, не раздеваясь, вошла в воду. Остановилась, помешкала и продолжила свой путь. По колено. По бёдра. Затем по пояс. Присела, окунулась по самую шею. Приподнялась. Тяжелым всплеском метнулись мокрые волосы. Она нетерпеливо отжала их и перебросила на грудь. Затем, зачерпывая воду руками, тёрла лицо, шею, плечи. Оголяла руки почти до плеч – широкие рукава тяжело хлюпали, но не мешали.
В какой-то момент она замерла. Медленно подняла руки вверх. Запрокинула голову. Напряженные растопыренные пальцы смотрели в звёздное небо. Куда смотрела она сама, он не знал: видел лишь прямую спину. Молилась ли, просила прощения или так снимала напряжение – не понять. Через мгновение упала на колени, затем неловко завалилась на бок и с головой ушла под воду. Течение подхватило тело и потянуло за собою вбок.
Грязно выругавшись, он вскочил на ноги, скакал, снимая обувь и срывая футболку с плеч. Мчался, как ветер, боясь отвести взгляд и потерять её навсегда…
Хорошо, что она застряла на мелководье и не зашла глубже. Хорошо, что течение в этом месте не такое стремительное. Хорошо, что она всё же показывалась над поверхностью, словно большой валун.
Он тянул её, как мешок. Как убитого товарища, что уже отяжелел и не сопротивлялся. Напившаяся воды хламида не облегчала задачи, но он не обращал внимания. Тупо делал свою работу. До берега оставалось всего ничего…