— Да, Наташа. Но состав изготовлен Курнавиным.
Борис помолчал, потом серьёзно, ни на кого не глядя, сказал:
— Мне было плохо, — думал, концы отдам, так Николай Семёнович — точно из земли вырос. И помог мне. Спасибо тебе, мама — он, кажется, действительно волшебник.
Елена Евстигнеевна всплеснула руками:
— Опять твоё сердце!
— Успокойся, мама. Теперь всё хорошо.
— У вас был приступ? — спросил профессор.
— Да, Пётр Ильич, я был в лесу, и мне сделалось плохо. Сдавило вот здесь — под ложечкой и под лопаткой.
— А он, Курнавин, как он очутился возле вас?
— Говорю: словно вырос из-под земли. Как раз в тот момент, когда от внезапной боли я терял сознание.
— Ах, дура я, зачем отпустила тебя одного!
Все укоризненно посмотрели на Елену Евстигнеевну. К ней подошёл супруг её, Пётр Петрович. Мягко взял за руку, сказал:
— Дорогая, пусть он расскажет всё по порядку. Пойдём к камину, ты вся дрожишь.
Профессор хотел знать подробности:
— Очевидно, он шёл вслед за вами, не упускал из вида?
— Может быть, — согласился Борис. — Только всё это похоже на чудо, и я толком ничего не могу объяснить.
— Это — экстрасенс! — с жаром вступила Елена Евстигнеевна. — Один из самых видных в Москве. Мы с Петенькой, — она взглянула на стоявшего у её плеча мужа, — заполучили его с большим трудом.
— Ах, Елена Евстигнеевна! Вы вновь со своими колдунами! — с раздражением воскликнула хозяйка.
Елена Евстигнеевна опустила глаза. Её всегда смущал бесцеремонный грубоватый тон Ингриды.
Пётр Ильич, как бы не замечая диалога женщин, задавал деловые, свойственные для врача вопросы:
— Что же он сделал, этот самый экстрасенс? В чём выразилась его помощь?
Ингрида пожала плечами; она не скрывала раздражения по поводу пустяков, о которых расспрашивал профессор.
Между тем учёный говорил:
— Народную медицину отрицать нельзя. Она основана на вере. Вера, если она даже и наивная, — это настрой человека, его желание вылечиться. А положительный настрой, как известно, едва ли не первое условие для всякого успешного лечения. Проникаясь верой в исцеление, человек незаметно для самого себя мобилизует свои силы, он как бы приказывает организму принять боевое положение, изготовиться и уже одним только этим начинает борьбу с недугом. Можно предположить, что Николай Семёнович действительно обладает качествами, которые выделяют его из ряда обыкновенных людей. Энергичное волевое лицо, выразительные глаза, излучающие поток энергии, страстная, умная речь, голос. Наконец, и пальцы рук могут иметь особое строение. Собственным внушением, системой тренировок он мог развить в них способность излучать тепло; тут, очевидно, наблюдается усиленное кровообращение в пальцах рук; возможны и ещё какие-то непознанные свойства. И вот налицо комплекс, способный с большой силой влиять на психику человека. Разумеется, здесь нет ни волшебных приёмов, ни демонических сил и вообще ничего сверхъестественного: есть сильный человек, умеющий внушить свою волю другому, и есть пациент, который верит, ждёт и жадно внимает каждому слову.
В простонародье всё это называется гипнозом. Иными словами: внушение. Значение этого фактора признаётся в медицине с древних времён. Наш великий соотечественник Бехтерев сказал: «Если после разговора с врачом больному не становится легче, это не врач». Тут заложен и один из основных принципов гуманизма русской, и не только русской, медицины. К сожалению, ныне многие врачи стали забывать этот принцип. Нередко пожилой человек, придя к врачу, услышит: «Что же вы хотите — у вас возраст». Другой горе-врач не скажет, но разведёт руками: дескать, пришло время болезням. Только бессердечный человек в белом халате может так принимать больного. В этом не одна чёрствость, граничащая с жестокостью, — тут ещё со стороны врача демонстрируется и невежество. Старость не обязательно преследуют болезни. Есть много пожилых и даже очень старых людей, не знающих никаких хронических болезней.
Профессор обратился к Борису:
— Так вы не рассказали, как он лечил вас?
— А вы у него спросите. Он тут рядом поселился — у соседей.
— Он может и не раскрыть своих секретов, да и нам неловко у него спрашивать.
— Воздействует на биополе. У него приёмы… почти фантастические. Он, как шаман, вызывает духов. Однако, — верю. Снял боли в сердце. В одну минуту. Пригласить бы его.
Чугуев посмотрел на хозяйку: её право — приглашать гостей. Ингрида кивнула Борису:
— Зови своего шамана. И Ташу кликни, спросим у неё, что за зелье она тебе в кувшине намешала.