— Аранеа? — догадалась Рэйни.
Зориан кивнул.
— Всё ещё не могу поверить, чем ты занимался весь тот месяц, — сказала она. — Спускался в подземелья и учился у гигантских пауков магии разума…
— Другого выхода не было, — сказал Зориан. — Моя эмпатия была неуправляема, а они первые поняли в чём причина и предложили помочь. Я им действительно благодарен.
Увы, хоть Зак и Зориан сумели скрыть своё участие в сражении — с аранеа подобное не вышло. Паутина Сиории понимала, что не сможет скрыться от человеческих властей — и они попросили Зориана быть посредником. Переговоры стоили ему множества нервных клеток и продвигались лишь благодаря поддержке Дома Аопэ. Даже мастер-менталист уровня Зориана не справился бы с бюрократической машиной королевства — да он и не хотел прибегать к столь радикальным мерам.
Из этого следовал ещё один неприятный факт — ментальные способности Зориана постепенно становились достоянием общественности. Да, его считали новичком — но многие маги завели привычку держать ментальные щиты в его присутствии, а от некоторых отчётливо веяло страхом.
Страшно подумать, что начнётся, когда они узнают всю картину.
— Что же, — сказала Рэйни. — Не буду тебя задерживать. Мне и самой надо идти.
— Я так понимаю, на следующих встречах тебя не будет?
— Да, хотела сказать, но опять забыла, — ответила она. — Я выезжаю завтра и скорее всего не вернусь до открытия академии.
— Тогда до встречи в академии.
— Будем надеяться, — согласилась Рэйни.
Они вышли, и кухня наконец опустела.
Ненадолго — в последнее время кухня Имайи не пустовала.
Наверное, это прозвучит ужасно, но Акоджа сознавала — вражеское вторжение было лучшим, что случилось с ней за долгое, долгое время.
Эта мысль всегда сопровождалась уколом вины. Погибло столько людей, столь многие лишились работы, крыши над головой — она должна сопереживать их горю. И она сопереживала! Правда! Но факт остаётся фактом — миновавшее вторжение врага дало ей цель в жизни, прояснило приоритеты и открыло незаметные прежде возможности.
Месяц до трагедии был уныл и безрадостен. Она вложила столько сил в учёбу, стала старостой и образцовой студенткой — и всё это казалось бессмысленным. Два года упорного труда не открыли перед ней новые двери — всё, чего она добилась — враждебность и пренебрежение одноклассников. Иногда, будучи одна в общежитии, она задавалась вопросом — не тратит ли она свою жизнь впустую?
А потом было вторжение, и это было ужасно. Она видела лишь малую часть сражения — но и то, что увидела, заставило её ощутить себя букашкой во власти чудовищных сил, способных походя раздавить её, не заметив. Когда же пыль осела, Акоджа посмотрела на разрушенное общежитие, на свои погубленные вещи… Она не чувствовала гнева или горечи об утраченном. Внутри полыхал огонь, непреклонная решимость учиться изо всех сил, стать сильнее, чтобы подобное никогда не могло повториться. Когда война придёт к ней вновь — она будет готова.
А война приближалась, это знали все. Акоджа не особо интересовалась новостями — но даже она слышала, что Эльдемар собирает войска для карательного похода на Улькуаан Ибасу. Пусть даже это откроет тылы Суламнону и Фалкринее — гордость королевства требовала ответить ударом на удар. Неясно было лишь насколько далеко Эльдемар зайдёт в своей мести за Сиорию.
Наверное, будь она одна — эта новая решимость выветрилась бы за пару недель. Люди бежали из Сиории, в первую очередь — приезжие работники и такие же, как она, студенты. Пара девчат из Корсы, с которыми она изредка общалась, перевелись в другой город — их родители боялись, что за вторжением последует ещё одно. В конце концов — до сих пор неизвестно, как ибасанцы сумели атаковать город столь далеко от границы — как знать, вдруг повторят?
Родители Акоджи хотели, чтобы она тоже перевелась, но она отказалась. Может, в Сиории и опасно, но она должна остаться.
Потому что Зориан здесь.
И дело не только и не столько в её влюблённости. Она говорила с другими и успела убедиться — его учебная группа была лучшей в городе. Им читали лекции преподаватели академии и даже посторонние маги, да и сам Зориан был очень искусен для своего возраста. Он словно чувствовал, что другие делают не так, и всегда мог объяснить, как это исправить. Акоджа сравнивала свои результаты с двумя девочками, заплатившими немалую сумму, чтобы войти в одну из "лучших" учебных групп — и с удивлением обнаружила, что превосходит их наголову. Даже не близко.
Сказать по правде, она не знала, как к этому относиться. В Зориане ей нравилось, что он такой же, как она — простой парень из простой семьи, добившийся всего своим трудом. Она всегда завидовала именитым одноклассникам из Благородных Домов и носителям родовых способностей — а в Зориане словно видела своё отражение. И даже его нелюдимость и бестактность не мешали — про неё тоже говорили, что она унылая стерва.
Но этот новый Зориан… Порой ей казалось, что она его совсем не знала. Его мастерство и связи ошеломляли, а тут еще и врождённая способность к магии разума. Нечестно. Почему у неё нет знаменитого старшего брата и забытой родовой способности? И как простой девчонке вроде неё соревноваться с такими жуликами?
В итоге она решила, что всё это неважно. Да, может он понравился ей по ошибке — но ведь понравился же. И он помогал ей стать лучше. Она остаётся.
Жалко только, что она именно так и написала родителям — и теперь они хотят познакомиться с "этим Зорианом". Она знала своего отца — если пустить дело на самотёк, он сам явится в Сиорию и разыщет парня. Хорошо бы её следующее письмо ещё застало его дома…
Но об этом она подумает завтра. Сегодня она шла по магазинам с Копривой и Каэлом. Все её вещи были уничтожены во время вторжения, и даже сейчас, месяц спустя, многое приходилось докупать. Коприва была в той же ситуации, Каэл же изначально приехал в Сиорию, взяв минимум вещей.
До вторжения ни Коприва, ни Каэл не входили в круг общения Акоджи — одна была из криминальной семьи, второй был морлоком — приличные дамы не общаются с такими. Но в странные времена — странные союзы; она узнала их поближе, и оба оказались не так плохи.
— Постой, Зак что, купил тебе лабораторию? — изумилась Коприва.
— Ну, скорее, полуразрушенное, заброшенное здание, где можно организовать лабораторию. Но да, — довольно кивнул Каэл. — Я наконец перестану пугать мисс Курошка экспериментами в подвале.
— Честно говоря, меня ты тоже пугал, как и остальных, — заявила Коприва. — Неважно, какие обереги — не дело экспериментировать с алхимией под чьей-то спальней. Но надо же — не думала, что Зак сделает тебе такой подарок. Даже полуразрушенная недвижимость в Сиории должна стоить дохрена.
— Сейчас цены снизились. Многие уезжают из города и продают дома.
— Думаю, Зака убедил Зориан, — подавила вздох Акоджа.
Зак ей не нравился — да, она немного сочувствовала его ситуации с опекуном, но всё равно Зак воплощал все худшие черты магической элиты Эльдемара. Хуже того, он даже не пытался стать магом, лишь дурачился и транжирил наследство. Возможно Зориан, с которым они внезапно сблизились, повлияет на парня, но шансы, понятно, невелики.
— Вероятно, — согласился Каэл. — Я даже не поверил, когда узнал, что они сдружились только на летних каникулах. Кажется, словно они были друзьями всю жизнь.
— Ага, я сперва думала, что Зориан присосался к кошельку Зака, но теперь уже не уверена, — заметила Коприва. — У него и самого серьёзные доходы, зуб даю.
— И какие же? — заинтересовалась Акоджа. Откуда вообще подросток может взять серьёзные деньги?
— Продажи, — сказала Коприва. — Без понятия, что он продаёт, но это что-то редкое и дорогое. Им уже многие заинтересовались, пытаются связаться.
— Многие… из твоего круга? — забеспокоилась Акоджа.
— Да, из "моего круга", — хохотнула Коприва. — Извиняй, твой принц вовсе не такой чистенький, как ты воображала.
— Понятия не имею, о чём ты, — поспешно ответила Акоджа. — Мы просто коллеги.
— Да, разумеется, — Коприва закатила глаза.