Какое-то время он топтался на месте, решая её дальнейшую участь. Отвезти прямо сейчас ночью и вытолкать на перепутье столичных улиц? Дорога туда, даже если потом остаться в столичной квартире, казалась на данный момент непреодолимо муторной и длинной. И он решил запереть её на ночь одну в том самом отсеке, чтобы утром отвезти к продавцу её услуг ради того лишь, чтобы с треском дать тому по морде за обман. Или превратился в рыхлый перегной былой мистический ужас Чапоса перед пришельцами, или же реально загнил сам мозг Чапоса, влача преступника к фатальному концу всякого безумца. Подземное «общество защиты животных» своим человеческим и земным состраданием давно уже стало пособником злодея в его промысле отлавливания девушек лишь ради продажи жителям загадочных подземелий. Нравственный максималист доктор Франк на это и намекал всегда! И такое вот озарение пришло лишь сейчас, когда подсунули закоренелую и профессиональную потаскуху из тех, кто, что называется, по влечению души себя реализуют, а не по преступному произволу ловца юных и беспомощных душ. Прежде такого Чапос себе не позволял.
При одной мысли о Чапосе возник нейрохимический всплеск, вызвавший если и не подавленную уже боль, то её эхо в голове. И он издал невольный стон, ясно осознав разрушительное воздействие мутанта на собственную психику, поскольку прирождённый колдун обладал неким умением входить в подсознание, минуя его сознание. И это несмотря на свою более низкую организацию и личностную непредставимую темень. Произошло слишком опасное сближение с инопланетянином, что и позволило тому замыкать свои чуждые биополя на волновые и нейро — энергетические излучения самого Рудольфа, утратившего понимание, что за столько лет существования на Троле он давно стал таким же трольцем, и земная защита от внедрения чужаков давно ослабла.
Она ждала, поняв задержку как желание пристроиться где-нибудь тут в пустынном холле, задрав один из клиньев подола своего позорного одеяния, издав нечто вроде мычания, приоткрыв крупные губы. Привычно и профессионально изобразила ответное нетерпение, которого и быть не могло, если только она не была окончательно больной на всю голову. И тогда Рудольф толкнул её в сторону лифта настолько сильно, что она непременно приложилась бы лицом в панель входа, не успей та открыться. Она влетела в пространство кабины как воланчик для бадминтона, крутанулась вокруг своей оси не без изящества, но мастерски удержала равновесие, не меняя при этом выражения статичного лица, насколько можно было его рассмотреть через скрывающую ткань. При этом она не издала ни звука, ни движения протеста, ничего, что выдавало бы её гнев, обиду или недоумение. Продажная кукла была выдрессирована. Прежде Чапос доставлял лишь неопытный молодняк, что называется на «любителя чистоты». Они, как правило, вести себя не умели, были естественны, неловки, чем и подкупали, вызывая жалость и сострадание. Эта же вызвала раздражение сразу же, ещё на улице, когда явила свою опытную и грязную специфику телодвижений. В машине по подземной дороге он от неё отвернулся, приказав не шевелиться, едва она сделала попытку заелозить своими ногами.
Оказавшись на месте и заблокировав панель входа, он резко стащил с её волос обруч с вуалью «ночной жрицы», изливая на неё своё усиливающееся раздражение от понимания, что затея не только пустая и психически затратная, а невозможная. Даже минимальная физическая активность была тяжела в данный момент. Внезапно возникшее ещё на улице сильное возбуждение так же внезапно и пропало. Хотелось только лечь и отключиться на час, на пару часов, как получится. И вдруг он застыл как стоп — кадр, увидев её лицо полностью.
Могло ли такое и быть, настолько издевательское совпадение, когда, войдя сюда, он словно провалился в тот самый мусорный контейнер, чем и был, вроде как, отсечённый и выброшенный блок его памяти? Перед ним стояла Азира! Та танцовщица, которую подтолкнула к нему именно Гелия, как всегда обманутая тем, что он надолго саму Гелию оставит в покое.
Азира была неплоха внешне даже по земным стандартам, но и только. Жадная, развращённая предыдущей жизнью, из которой впитывала всё скверное и пустое, не имея в себе фильтров, встраиваемых воспитанием, она быстро скатилась из его хрустальной мансарды в подземный, сугубо служебный отсек, откуда она сбежала в горы. После поисков была обнаружена на одном из далёких пунктов слежения у дежуривших там космодесантников. Они дружно уверяли, что нашли девушку в горах в запуганном состоянии и проявили сочувствие. Всего лишь накормили и дали возможность отдыха, решив, что она утратила адекватность из-за того, что заблудилась. Даже по её внешнему виду было ясно, что она не шпионка и не беженка, проживающая где-то недалеко. Её никто не обижал, что было просто исключено. Они ни в чём не нарушили устав и кодекс космодесантника. Они всего лишь не успели сообщить о найденной девчонке. Неотложные дела и прочая текучка, да и хотелось дать ей возможность элементарно прийти в себя и не пугать ещё больше. Она жила у них лишь пару недель в отдельном свободном отсеке для отдыха, и они даже не притронулись к ней, только разговаривали и кормили её. Никаких записей компромата на ребят обнаружено не было, поскольку дураки в составе космического десанта были редкостью, и даже первогодки быстро входили во все тонкости мастерства сокрытия того, о чём управляющему персоналу знать не обязательно.