— Неплохое начало для предстоящих ласк «точёной особы, предназначенной лишь для высоко статусных членов», — отозвался он, вдруг вспомнив ту совместную с Гелией вечеринку в «Ночной Лиане», где Азира бесстыдно себя рекламировала.
— Разве ты аристократ? Вроде нет. Так что мы с тобой давно свои, врать друг другу и незачем. Строить из себя знатоков этикета тоже незачем. Ты, помнится, без всякого этикета затрахал меня до полусмерти, а потом и выбросил с ребёнком в глухомань. Что другое, а это ты умел, трахаться то есть. Помнится, мне поначалу оно и нравилось. А всё же, до Ал-Физа ты несколько не дотягиваешь. У тебя дар на лице твоём открыто выражен, красив ты невозможно. А у него в том месте, какое прячут люди в отличие от зверей. Зря твоя Гелия его оттолкнула в том закрытом клубе. Может, он-то как раз её удовлетворил бы настолько, что она не ходила бы уже с кислой физиономией от вечной недостачи чего-то. Тогда как обладала лучшим мужчиной континента. Тобою! Лови комплимент, я щедрая и честная женщина. Мне Чапос рассказывал ту историю, как ты отловил охранников Ал-Физа и моментально испепелил живьём из своей колдовской штучки. Чапос даже поседел от пережитого ужаса. Он же тебя туда сопровождал и видел, он врать не будет. Говорил, едва паралич его ноги не сковал. Он обоссался даже. Ал-Физ уж не стал больше рисковать, как обнаружили в его личном парке обугленные косточки и пепел вместо лиц его надёжных охранников. А вот одежонка-то целенькая была. Намеренно оставили, чтобы дать понять, что следующий на очереди он сам. Он и подумал, девок полно, что ему Гелия? Сегодня возжелал, завтра остыл, у него это в порядке вещей. А Гелия лишила себя незабываемых ощущений. Вот кто непревзойдённый по мощи любовник, а ведь в возрасте чел. Каким же он был в молодости? Это надо у Ифисы спросить. Она его до сих пор забыть не желает.
Он сел на угловой диван, узкий и неудобный, стоящий у стены, противоположной той, возле которой стоял столик с приготовленными нехитрыми яствами. Довольно скудными, поскольку кормить ожидаемую шлюху намерения не было. Женщина окинула взглядом стол с полным безразличием. Голодной она точно не была. Сев в кресло у стола, приняв подчёркнуто пристойную позу, сжав колени и расправив подол так, чтобы из разрезов юбки по возможности не торчали ляжки, она сказала, — Почему так отдалился от своей гостьи? Что же не торопишься предоставить мне для ласк свою отличную и крепкую штуковину? Я помнила не только твоё лицо, но и твою сокрытую, реальную роскошь и тогда, когда мы расстались, если вспоминала о том, как нам было хорошо в процессе телесного соединения. Что касается души, ты всегда избегал душевного соединения со мной.
— У тебя нет человеческой души.
— Есть! Иначе я не тосковала бы…
— У тебя растительно-животная душа. А тосковала ты от собственной ущербности.
— Ты не любил меня… — произнесла она неопределённо — вопросительно, как будто ожидая опровержения.
— Конечно, нет!
— А Нэю любишь? Что же тогда не входишь с нею в душевно-телесный экстаз?
Он равнодушно молчал, общаясь через усилие и странную лень, обдумывая те конкретные действия, необходимые для её удаления отсюда. Может, задействовать Инара Цульфа, безотказного агента для щекотливых поручений? Кто-нибудь из ребят доставит гостью наружу, чтобы уже Цульф и отвёз ту в столицу? Перед Цульфом, обязанным своим устройством сюда именно Рудольфу, стоит ли церемониться? Но наступила ночь, болезненный Цульф лёг спать. Подобное экстренное поручение не входило в привычный перечень поручаемых тому дел. Пятнать собственный безупречный фасад в глазах догадливого Цульфа уж очень не хотелось.
Азира продолжала, — Нэя слишком уж возвышенная. Её возможно лишь любить, но нельзя иметь как шлюху. А тебе не хочется никакой привязки. Затратное это занятие, любовь…
Конечно, Чапос и поведал ей, что Нэя тут обитает, а уж остальное она домыслила сама.
— Только ведь и у возвышенной, и у шлюхи вагина скроена по одной природной выкройке. В чём же тогда дело? А оно в том, что ты боишься полюбить. Не хочешь привязки именно что души. Это потому, что Гелия слишком сильно, слишком больно укусила тебя в своё время за сердце. Дрянная была женщина! И только я всегда понимала её настоящую суть. Она же была оборотнем! Вот тебе и досталось, поскольку ты не оценил, какая настоящая женщина оказалась рядом с тобой. Та, которая могла бы стать твоей настоящей женой и матерью твоих детей. Но ты отказал ей в наличии человеческой души, а сохранение ребёнка даже не засчитал за её подвиг во имя любви. Разве ты понимаешь, через что я прошла?