В ту же ночь после омерзительного побоища, искупавшись в подземном глубоком бассейне, он пришёл к сиреневому кристаллу. Ощущение ледяной липкости на коже рук от недавнего прикосновения к той, кого в данную минуту уже не существовало даже как безжизненного тела, не проходило.
Часть лиловой стены слабо светилась там, где располагался жилой сектор. Маленькая швея-труженица всё ещё ждала своего женского удовлетворения и не умела уснуть, засыпая лишь под утро, понимая, что никого уже не дождётся. Он представил себе её душистую уютную ракушку, где сидела эта мерцающая жемчужина и одиноко томилась по солнышку любви. Но его не было. И не к кому обратить свое счастливое «ай-ай». И в эту минуту он любил её, жалел, мысленно посылая ласку, трогая млечную влекущую грудь, милое лицо. Представлял, как она в своих кружевных шортиках сидит на свежей постельке с подушечками и хочет того же, что и он. Он продолжал мысленно прикасаться к её розовым соскам и ко всему сокровенному, ощущая её томление как своё. Если бы он вошёл сейчас, всё произошло, как всегда, но уже без игр в сон, а став реальностью. И он несколько раз уходил и возвращался, понимая, что кристалл её сусальной «Мечты» мог бы стать промежуточным звеном между пирамидой наверху и подземным отсеком внизу, — это был бы выход из взаимного тупика. И знал, что войди он, не понадобилось бы никаких слов, она молча повисла бы на нём, и всё было бы прекрасно, не хуже, чем могло быть в хрустальной пирамиде. Если бы он позволил себе опять утонуть в её постели, в пошлых этих подушечках, осыпанный её крашеными волосами с запахом умопомрачительных духов, тех же, что были и у Гелии, услышать её милые возгласы…
Но ничего он себе не позволил, связанный сглазом чёрной кошки из страшного отсека. Через непроницаемую стену он будто видел, что она стоит растерянная и смотрит на него. Ведь она может его видеть изнутри, стена кристалла прозрачна для тех, кто внутри помещения…
А Нэя задёрнула тонкие шторы, закрываясь от прозрачной стены, за которой он стоял, непонятный человек со звёзд. Она спряталась за ткань шторы и никак не умела успокоить сердцебиение. После чего бросилась переодеваться.
Уже сходя со ступеней вниз, Рудольф столкнулся с Антоном. Тот настолько не ожидал его, — как впрочем, и сам Рудольф такой вот встречи на исходе ночи, — что буквально остолбенел. Однако, узнали они друг друга мгновенно.
— Шеф? — первым произнёс Антон, приходя в себя. — Вы, похоже, решили обновить свой прикид по местным канонам? Разве вы не знаете, что ночью здесь не принимают заказов? — он пробовал шутить.
— Да вот решил последовать твоему примеру, — не остался в долгу Рудольф. — Ты-то решил вот отовариться ночью, чего же мне-то нельзя?
— Ну и как? — в голосе обычно деликатного Антона послышалась язвительная нотка. — Заказ приняли?
Антон отпрянул, поскольку Рудольф едва ли не навалился на него при этих словах и ощутимо пошатнул. Будучи выше ростом, Антон сильно уступал ему в физической подготовке, — Да я ж шучу! — воскликнул он. — Я иногда сюда ночью прихожу в бассейне искупаться…
— В бассейне? Разве этот лягушатник для тебя тут устроен? Кажется, для девушек.
— Так они ж спят ночью, а тут цветы так благоухают и… — он явно не собирался отвечать на агрессию ГОРа подземного города, — Тут же ограда сломана в одном месте, вот я и пролез. За вами следом…
— Я через проломы в оградах не лазаю! Не приучен к такому.
— Как же сюда прошли? Там охранник у входа бродит, да и закрыто…
— Охранник? То-то я подумал, кто это храпит в кустах?
— Так закрыто ж…
— Для тебя так. А для меня иначе. Пришёл зачем?
— А вы? — ответил он дерзко и заметно отодвинулся от Рудольфа.
— Данный объект в зоне моей ответственности. И этот кукольный театр возник тут исключительно по моей прихоти. Уяснил? К ней хотел проникнуть? Или договорились? — Рудольф схватил Антона за рубашку с такой силой, что ткань на его груди натянулась и лопнула.