Покончив с ними, Джил бросила меч в ножны, чтобы больше не возникло искушения воспользоваться им.
Подбежав к Ингольду, она увидела, что наконечник стрелы торчит у него из спины. Дрожащими окровавленными руками она перевернула тело мага.
Глаза его были закрыты, но он все же прошептал:
— Джил?
«Я умру с твоим именем на устах».
Нет!..
— Все в порядке, — сказала она. Голос мага доносился едва слышно. Кровь не текла изо рта, — значит, стрела не попала в легкое.
— Да будет тебе, — выдохнул он.
Ледяная рука сжала ее запястье. .
— Жрецы во льду... — промолвил он.
— Ты видел их?
Он кивнул и закашлялся. Джил чувствовала, как он напрягает мышцы, силясь унять кашель и подавить боль.
— Ты сражался с ними?
Как только они узнали о его приходе, у Ингольда не оставалось иного выбора. Лишь сейчас Джил поняла, что в этой кошмарной пещере застала лишь самый конец сражения, начавшегося еще в то время, когда она пробиралась по полям и сгоревшим виноградникам долины Хатиобар.
— Прости, — прошептала она. — Прости, что тебе пришлось бросить меня. Я никогда бы сознательно не предала тебя.
«Хотя только что пронзила тебя стрелой...»
Он покачал головой, сильнее стискивая ее руку.
— Конечно, нет.
«Перережь ему горло».
Нет!
«Вскрой ему вены».
Нет!
«Он использовал тебя, изнасиловал, насмехался над тобой, предал тебя...»
Джил внезапно услышала какой-то шорох и обернулась. Там, впереди, был еще какой-то туннель, уводящий вглубь горы. Оттуда извергался синеватый туман, веяло холодом и доносился кисловато-приторный запах.
Там что-то было.
Аморфная тень и звук флейты, превращавшей алмазные искорки яда в ее крови в убийственные кинжалы.
Ингольд поморщился, словно он тоже мог слышать этот звук.
— Они раздавили меня, как насекомое. — Губы его шевелились с трудом. — Я не мог прикоснуться к ним, а если бы даже сумел, у меня не хватило бы сил с ними совладать. Они сделают все... что пожелают. У нас нет будущего. Мать Зимы...
Зажмурившись от боли, он отвернулся.
— Пойдем, — промолвила Джил негромко. — Надо выбираться отсюда.
Кажется, он хотел возразить, но все же не стал сопротивляться, когда она подхватила его за плечи и силой поставила на ноги. Он навалился на нее всей своей тяжестью, но все же старался идти сам. Пока они медленно ковыляли по коридору, Ингольд даже не пытался с ней заговорить. Должно быть, у него не осталось на это сил.
За спиной она слышала их. Глубоко, в недрах горы, где кончался камень и оставался лишь лед, где мерцало и дымилось сапфировое облако в недрах ледника, их тени мерцали, словно ожившие грезы в ее сознании.
Ингольд наконец подал голос.
— Ты не должна делать этого, дитя мое.
— Пошел к черту. Может, я и вернусь без всякой надежды, но не вернусь без тебя.
Во тьме впереди показался квадрат света. Дым ел глаза, и меднистый запах крови въелся в волосы и в одежду. Все тело болело, словно ее избили дубинками, и Джил казалось, что никогда прежде она не чувствовала такой усталости. И по-прежнему серебристые голоса нашептывали оставить Ингольда здесь, на поживу тварям, обитающим в недрах сланча. Он это заслужил.
«И вы тоже идите к черту. Вы ведь одолели его, разве этого мало?»
Но, как видно, им и впрямь этого было мало. Ингольд рухнул, не дойдя нескольких шагов до выхода. Рухнул на землю беззвучно, и Джил, чертыхаясь, поволокла его к свету, — грязный, усталый Орфей, вытаскивающий Эвридику из ада и осыпающий проклятиями весь мир. В темноте за спиной она ощущала на себе их взгляд.
В отличие от Орфея, оборачиваться Джил не стала.
Наконец, свет, — пусть даже блеклый и холодный... Джил заморгала, прикрывая глаза и укладывая Ингольда на землю, а затем распрямилась, чтобы заглянуть по сторонам.
Какие-то люди окружали вход в Усыпальницу. Все они были вооружены до зубов и носили алые доспехи с белым крестом, — эмблемой Церкви.
* * *Позднее Джил осознала, что спасла ее самая обычная бюрократия. Бюрократия и страх подчиненных брать на себя ответственность.
У них были приказы лишь относительно мага Ингольда Инглориона, но ни о ком больше они не знали.
Когда Джил встала над его телом и заявила: «Отведите меня к леди Джованнин», — они смущенно переглянулись, не зная, что ответить. Она отказалась сдать оружие, когда ее об этом попросили, и не позволила им дурно обращаться с Ингольдом, взявшись за меч, когда один из солдат попытался пнуть мага сапогом под ребра.
— Не трогай, он все равно уже труп, — заявил помощник капитана отряда. — Мы подведем лошадь, если только он сможет сидеть верхом. Пешком он явно не дойдет...
Капитан, заслышав эти слова, негодующе сморщился. Джил заметила, что черты его как-то странно искажены и, вспомнив свой сон о зеркалах, с, содроганием осознала: «Он ел сланч, как те животные. Он начал меняться».
Те же признаки она обнаружила еще у дюжины солдат.
— Что с ним случилось? — поинтересовался помощник, худощавый невысокий клирик с гладко выбритой головой.
— Я должна поговорить об этом с епископом, — отозвалась Джил. Капитан по-прежнему взирал на Ингольда, словно пытаясь решить, не прикончить ли того на месте. Джил гадала: какие голоса сейчас звучат в его мозгу? В конце концов, они сковали его цепями, густо усеянными магическими рунами, и связали обуглившимися веревками. Алые ленты заклятий обвивали цепи, словно потеки крови. Джил осознала, что это были те же самые узы, в которых сожгли ведьму Хегду. Лейтенант Пра-Сиа приказал своим людям соорудить для Ингольда носилки из копий и упряжи, поскольку в каньоне не росло никаких деревьев.
Над входом в усыпальницу Джил внезапно заметила полустертый барельеф, изображавший три фигуры, склоненные над котлом, откуда прорастало что-то похожее на дерево. Почему-то этот образ напугал ее.
Лейтенант Пра-Сиа срезал наконечник стрелы и вытащил ее из раны, а затем перевязал Ингольда.
Кровь хлынула обильно, но маг, похоже, ничего не чувствовал. Джил всю дорогу шагала рядом с носилками, не выпуская из рук меча. В конце концов лейтенант спешился и пошел с ней рядом. Кинград, капитан отряда, не препятствовал этому: возможно, невзирая на воздействие ледяных магов, он понимал, что Джил убьет, любого, кто попытается разлучить их с Ингольдом, и не хотел ссориться с епископом. Возможно, у него были иные причины... В коридоре епископского дворца, стоявшего на берегу озера, лейтенант обратился к Джил:
— Теперь вы должны сдать оружие.
И когда она уже готова была вступить с ним в бой, Ингольд прошептал:
— Покорись, дитя.
В коридоре темницы подняли стальную решетку. Затем мага прямо на носилках опустили вниз, в колодец, а для Джил приставили лестницу. Она спустилась во тьму, прорезанную рыжеватыми отблесками факелов из коридора.
Пленникам дали воды и немного еды, а также спирта, чтобы очистить раны. Камера оказалась маленькой, но сухой, и все до единого кирпичи в стенах, полу и потолке были отмечены магическими знаками, приглушавшими колдовскую силу. В свете факелов, сочившемся из забранной решеткой дыры над головой, Джил раздела Ингольда и попыталась обмыть его, невзирая на цепи, обвивавшие руки, шею, запястья и лодыжки. Он уже не дрожал, но кожа на ощупь казалась мертвенно-холодной.
Остатки воды она использовала, чтобы умыться, смыть кровь с лица и волос, но с одеждой уже ничего нельзя было поделать. Джил села на низкую кирпичную приступку, куда уложила и Ингольда, чувствуя такую тяжесть, словно все окрестные горы давили ей на плечи, а ледяной дым грез вновь заполнил сознание.
«Убирайтесь из моей головы, черт возьми. Убирайтесь из моей головы! Разве вам этого недостаточно?»
И все же она не могла думать ни о чем ином, и эти мысли убивали ее.
— Джил-Шалос?
Она думала, что он нуждается лишь в утешении, и легонько коснулась плеча Ингольда. Он ухватил ее за руку.
— Жаль, что тебе пришлось отдать меч, — прошептал он.
— Ну и пусть. Капитан тоже был огорчен. По-моему, он надеялся, что я сама тебя прикончу.
— А-а. — На губах мелькнула улыбка, но он так и не открыл глаза. — Узнаю свою Джиллифер.