У самого края тротуара примостился чистильщик обуви. Его смуглое лицо лучше любого паспорта говорило об арабской крови. Поглядывая по сторонам, он ждал клиента, словно Ромео запропастившуюся Джульетту.
По улице сновало множество разных людей — богатых и бедных, самодовольных и грустных, старых и молодых. Мимо проехал элегантный автомобиль, на заднем сидении которого раскинулась в непринужденной позе изящно одетая темноволосая дама.
Проследив за взглядом своей собеседницы, Гиме пояснил:
— Это великая актриса Элеонора Дузе. Итальянка, кажется. Вечная соперница нашей Сары Бернар.
Маргарета смущенно потупилась:
— Мне очень стыдно, что я ее не узнала. Извинением может послужить только тот факт, что я недавно приехала в Европу и еще не научилась узнавать знаменитых людей.
— О, мадам, это не так важно. После выступления, о вас заговорит весть Париж, и знаменитости сами будут искать встречи с вами. Что касается Дузе, то не хотели бы вы пойти со мной на спектакль «На дне» по пьесе какого-то русского? У меня есть лишний билет на премьеру. Там будет все общество, и все стоящие журналисты. Если вы собираетесь и дальше восхищать людей своим искусством, то вам просто необходимо появляться на подобных мероприятиях. Никогда не позволяйте людям о вас забыть — вот лучший рецепт актерского долголетия.
Маргарета порозовела от удовольствия.
— Буду очень признательна.
Болтая о светских пустяках, они допили кофе. Потом прогулялись по Елисейским полям, разглядывая витрины, словно впервые приехавшие в столицу провинциалы. Маргарета все ждала, когда Гиме начнет с ней заигрывать, но тот был очень мил и корректен, но что-то подсказало молодой женщине, что ей опять не повезло: муж — солдафон, этот, похоже, не интересуется женщинами, Молье, надо отдать ему должное, мужчина хоть куда, но оказался не ее круга. Где же ходит мужчина ее мечты, хотелось бы знать?
Удивительно, но в день выступления перед гостями месье Гиме она совершенно не волновалась, хотя до этого ей не приходилось выступать на настоящей сцене, если не считать любительского спектакля на Яве. Когда она зашла в библиотеку музея, то ахнула, прижав кончики наманикюренных пальцев к щекам. Это действительно было нечто фантастическое! Месье Гиме не кривил душой, когда обещал переделать музей в храм. Со всех сторон на нее глядели скульптуры с раскосыми глазами, колонны, поддерживающие балкон, были увиты цветами, а за темным парчовым занавесом спрятался небольшой оркестр. Везде, как и в особняке Киреевской, горели свечи, и их мягкое мерцание не могло прогнать тени, скопившиеся по углам небольшого зала. Откуда-то сверху лился яркий свет, выхватывающий из полумрака фигуру танцующего Шивы — гордость коллекции месье Гиме. Маргарета смутно помнила, как он сказал, что статуе грозного бога почти тысяча лет, и молодая женщина долго стояла перед ней, вглядываясь в бесстрастное лицо Шивы. Как знать, не совершает ли она святотатство, рядясь в тряпки и изображая из себя храмовую девадаси? Не отомстит ли ей небо за такое кощунство?
Как и многие люди, Маргарета не столько верила в Бога, сколько опасалась Дьявола. Жизнь среди ост-индийцев, поклонявшихся целому сонму различных духов, развила ее боязнь происков потусторонних сил. Ее слуги на Яве по каждому поводу обращались к разным мистическим покровителям, и она тоже старалась без надобности не обижать никого из тех, кто мог повлиять на ее судьбу. Но то были просто духи, а многорукий Шива — бог, причем не из самых терпеливых.
Потом, несколько лет спустя, сидя в камере смертников, она часто вспоминала вечер в музее и каждый раз мучилась вопросом: была ли она права в своих опасениях или нет?
Маргарету позвали готовиться к выходу, и «храмовая танцовщица с Дальнего Востока», махнув рукой на суеверные страхи, пошла на зов.
Четыре девушки, изображавшие ее свиту, уже ждали в соседнем зале, отведенном под гримерную. Замотанные в черные одежды, напоминающие то ли тогу, то ли сари, они выглядели таинственно и зловеще, точно ядовитые змеи.
Скинув платье, Маргарета при помощи Анны переоделась в белый с вышивкой лиф и цветастый саронг, обмотанный на талии лентами, накинула несколько покрывал, которые потом небрежно сбросит, обнажая тело. Ее точеные руки украсили браслеты, издававшие при каждом движении мелодичный перезвон. Завершила преображение голландки в восточную красавицу диадема тонкой работы.