— Подсматривала, — вынес вердикт Ардан.
Девочка фыркнула и распахнула дверь настежь, а сам Арди, пожав плечами, улегся обратно на пол. У него не было ни времени, ни желания, ни необходимости выяснять, кем именно являлась эта девица.
Главное, что не Урносов.
Несколько секунд Арди лежал с закрытыми глазами, а когда открыл, то увидел, как над ним склонилось круглое личико. Так близко, что они едва носами не касались.
— А что ты делаешь теперь? — спросил он.
— Изучаю, — ответила она.
И действительно — в её взгляде сквозили живое любопытство и интерес. Такие чистые и простые, что на какое-то время Арди ощутил себя сродни пойманному зверьку, которого дергали из стороны в сторону, пытаясь понять, кого именно поймали.
— Ты выглядишь как человек, — через несколько секунд произнесла она. — Только глаза и клыки не человеческие. А еще рост. Мне кажется, такого роста я видела только, наверное, генерал-губернатора Шамтура, но он, пожалуй, все же, ниже.
— Намного?
Девочка задумалась, а затем протянула указательный и большой пальцы, оставив между ними пару сантиметров пространства.
— Понятно, — произнес Арди и снова закрыл глаза.
На пару секунд он вернулся к тишине и своим размышлениям.
— А почему ты лежишь на полу? — вдруг спросила она.
Ардан нехотя открыл глаза. Девочка все так же, сидя на корточках и положив рядом посох, нависала над ним.
— Мне так лучше думается, — честно ответил Ардан. — Привычка с детства. Учитель всегда говорил, что если лечь на камни и посмотреть на звезды, то мыслям будет просторнее гулять в голове.
— И кто был твой учитель?
— Старый снежный барс.
Она засмеялась.
— Но снежные барсы не могут учить людей! — сказала она и тут же прикрыла рот ладошкой. — Ой… ты же не человек.
Арди улыбнулся.
Она была странной. И странно пахла. Тем же цветочным ароматом, что и он сам, что ясно говорило о том, что мылись они одинаковым мылом. Но при этом к её волосам примешивался тонких запах тлеющих углей и речных камней.
А еще она чем-то напоминала любопытного, молодого олененка, боящегося строгих родителей, не разрешавших покидать тому родную рощу. Но когда никто не видел — олененок ускользал из-под присмотра и отправлялся в тайные приключения.
Кажется, Арди и сам так в детстве поступал.
Девочка посмотрела на потолок.
— Но тут нет звезд, — резонно заметила она.
— Как и во всей Метрополии, — согласился Ардан.
Он действительно за прошедшие дни, смотря вечерами за окно, не видел на небе звезд.
— Это из-за светового загрязнения и низкой облачности, — тут же, как на экзамене, доложила девочка. — Слишком много света излучает сам город.
— Понятно, — закивал Арди. — Спасибо. Буду знать.
Она склонила на голову и всмотрелась ему в лицо.
— Ты не смеешься надо мной, — она даже не спрашивала, а утверждала.
Ардан действительно поблагодарил абсолютно искренне и серьезно. Он некоторое время искал в библиотеке информацию на тему касательно беззвездного неба Метрополии, но, увы, среди изобилия книг и секций, не зная нужной смежной темы, не так уж и просто отыскать ответ на узкий вопрос.
Девочка, внезапно, улеглась рядом с ним. Валетом. Головой к голове, но макушки смотрели в разные стороны. И, вновь, так близко, что их уши почти соприкасались.
— А я никогда не видела звезд, — вдруг произнесла она. — Хотя нет. Вру. Пару лет назад отец возил меня в имение в Царском Лесу и там их было видно, но я почти сразу уснула и мало что запомнила.
И почему-то её голос звучал так грустно и надрывисто, словно безутешно плачущая скрипка. Вот только девочка явно грустила вовсе не из-за звезд…
— Хочешь посмотреть.
— На что? — удивилась она.
Ардан улыбнулся.
— На звезды.
Девочка нахмурилась.
— Мне нельзя даже из комнаты выходить без разрешения, а ты про звезды. Где я их…
Арди провел булавкой, которой так и не проткнул палец, по камням пола и высек на них искры. Он поймал их ладонью, чувствуя, как те обжигают кожу, а затем поднес ко рту и подул, направляя вверх.
Одновременно с этим он прислушался к тому, как те весело смеялись и не смолкая болтали, словно веселые девицы перед свиданьем. Он почувствовал их жар, такой дикий, что на его фоне самый резвый мустанг выглядел смиренным жеребенком. А еще ощутил, сколь краток был срок их жизни. Мгновением они родились и, в том же мгновении, им было суждено исчезнуть.
Но Ардан не позволил.
Он ухватился за эхо того, что даже не являлось осколками их имени, пропитался их звуком, стал частью их шепота и произнес слова, как всегда не языком и губами, а душой и разумом.