Насколько же контрастно на его фоне выглядел император. Несмотря на протез вместо правой ноги, он шел самостоятельно, отринув любую помощь. Было видно, как каждый шаг причиняет наследнику престола боль, но князь шел вперед. С гордо поднятой головой, с непреклонным взглядом карих глаз взирая на людей, расположившихся внизу подиума. И те склоняли голову не потому, что так того требовал этикет и правила, а потому, что не выдерживали этого взгляда и той силы и воли, что плескались в нем бушующим штормом.
В зеленом мундире со всего несколькими медалями и одним орденом, без украшений и дорогих атрибутов, разве что фамильный перстень блестел на правом указательном пальце. В простых кавалерийских ботфортах, в черных брюках, держащихся на широком черном ремне и гербовой бляхе, он медленно, шаг за шагом, двигался к престолу.
Позади него шла Октана — в пышном белом платье под старину и с колье на шее стоимостью в несколько жизней, а следом Великая Княжна Анастасия в легком, парящем наряде сшитом из золотых нитей, с диадемой, сияющей бриллиантами черного, белого и розового цветов. И насколько богато выглядели жена и дочь наследника, настолько же скромно был одет сам Павел.
Никто не смел и слова произнести.
Даже те, кто, казалось бы, прежде балагурил и смеялся, склонили головы и отступили в стороны.
Ардан уже когда-то давно такое видел.
Когда Эргар ступал по горам Алькады, остальные звери точно так же расступались в стороны, чувствуя, что перед ними самый опасный и грозный хищник.
В измятых ножнах, с местами почерневшим эфесом, на поясе наследника качалась сабля, а грудь пересекала широкая синяя лента. И не возникало ни малейших сомнений, что пользоваться оружием Павел умел. И, возможно, лучше многих, если не большинства.
Поравнявшись с епископом, они смерили друг друга взглядами, после чего Павел начал аккуратно опускаться на колени. К нему тут же ринулись гвардейцы, предлагая помощь, но тот властным взмахом руки заставил их замереть на месте.
Никто не шевелился.
Никто не проронил ни слова.
В абсолютной тишине хрипящий, пропитанный вином и нескончаемыми трапезами голос Святейшего Епископа произнес:
— Павел Агров, сын Даниила Агров, достойный муж и отец, сегодня, в этот день, волей Светлоликого и правом, дарованным мне Отцом Отцов в Свято-Престольном Улджингуде, я призываю к твоей крови, — епископ, едва не пыхтя от натуги, слегка наклонился и то, чуть ли не заскрипел посох под его весом, а затем провел ножом по протянутой ладони Павла. Алые капли крови упали на пол и их чавкающее шлепанье в абсолютной тишине зала эхом разлетелось по стенам. — Кровь от крови Агров, плоть от плоти народа своего, кость от кости земли твоей, клянешься ли отдать остаток жизни Империи. Всем её народам. Её прошлому, настоящему и будущему.
— Клянусь, — тихо и спокойно произнес Павел, но даже так в его голосе клокотало нечто такое, что заставило зашевелиться волосы на шее Арди. Так, словно ему в лицо прорычал опаснейший хищник.
— Клянешься ли ты верой и правдой, — продолжил, обливаясь потом, епископ. — не жалея ни живота, ни шеи, исполнять священные обязанности Императора?
— Клянусь.
— Клянешься ли ты публично назначить наследника, единственного и непогрешимого, к часу, когда Ангелы Светлоликого придут за тобой.
— Клянусь.
Все это время с ладони Павла текла кровь и каждое его «клянусь» соединялось в звучании с очередным падением рубиновой капли.
— Тогда этим символом, — дрожащей рукой сановник поднял с бархатной подушки, стоявшей рядом с ним на кафедре, золотой треугольник. — перед лицами народа, перед взорами Ангелов, волей Светлоликого и заветами предков, я нарекаю тебя Павлом IV, Императором Новой Монархии!
Павел поцеловал навершие треугольника, после чего поднялся и, все в той же тишине, прошел к трону. Развернувшись, он медленно опустился на него и, в то же мгновение, платиновый феникс над изголовьем взмахнул крыльями и вместе с пронзительным:
— Кья! — вспыхнул белым огнем.
Мифическая птица взмыла под свод зала, и, застыв там на долю секунды, рухнула вниз. С каждым мгновением все сильнее разгораясь, пока не обернулась блестящим огненным шаром, она вонзилась в голову Павла.
По легендам тот, кто не имеет законного права на престол, окажется мгновенно сожжен этим фениксом, но если претензия законна, то…