Совершенно антинаучные метания в попытках объяснить свои и чужие судьбы положением звезд и планет.
Мне куда милее и приятней сердцу твои приключения, Ард. Вечные Ангелы, как многое бы я отдала, чтобы иметь возможность присоединиться к тебе в твоих расследованиях, университетской жизни и всему прочему, что сокрыто от меня за стенами дворца.
Что касательно твоего последнего послания — удалось ли тебе продвинуться в расследовании Посоха Демонов? Я взяла на себя смелость и обратилась к некоторым надежным, знающим людям.
Оказывается, Трэвор Мэн получил посох госпожи Талии в наследство. У них в семье есть целая коллекция исторических артефактов и на все экземпляры, еще при моем дедушке, были оформлены необходимые разрешения и прочие бумаги, позволяющие владеть такими редкостями.
На мой взгляд — не обошлось без коррупции. Я попытаюсь разузнать побольше. Чувствую себя причастной к твоим изысканиям, добрый друг. Это разбавляет серые дни, что я провожу в добровольном заточении.
Радуюсь только тому, что мои занятия со Старшим Магистром Урносовым имеют все больший успех. Отец обещал, что рассмотрит мое прошение о дозволении зачислиться на первый курс Большого в случае, если я смогу сдать экзамены с отличием.
Питаю надежду, что, пусть и через несколько лет, но мы сможем говорить с тобой лицом к лицу.
Твой друг,
Анастасия Агров.'
Их письма никогда не хранили в себе несколько страниц, как в случае, когда вопрос касался переписки с матушкой и братом. Не потому, что им нечего было друг другу сказать, а из-за того, что в Дельпас письма приходили раз в шесть недель, а в случае с Анастасией они обменивались посланиями два раза в месяц.
Разумеется из-за этого все равно получалась задержка в обмене новостями, но ничего не поделаешь.
— Значит коллекция, — протянул Ардан.
Он высек искры стареньким огнивом, подаренным ему ковбоями, после чего подпалил письмо и, дождавшись пока то истлеет в миске пеплом, скинул мусор в урну.
Не хотелось даже думать о возможных последствиях, случись кому-нибудь обнаружить, что Великая Княжна и единственная, законная наследница престола Империи ведет переписку с обычным магом.
По совместительству — потомком кровавой правой руки Темного Лорда.
Ардан вздохнул и, улегшись головой на стол, открыл разум миру. В шорохе падающего снега, задевающего кабели, струнами натянутые между домов; в скрипах шин, скользящих по обледенелым набережным; в череде взмахов крыльев чаек и голубей, пытающихся отыскать убежище в замерзший ночи — в этом легком, едва заметном, морозном соцветии Арди услышал осколки имени.
Он произнес его, выдыхая облачка инея, узором легшего на внутреннюю сторону стекла, и на ладони появилась маленькая фигурка. Та чем-то напоминала Тесс. Тонкая девушка в легком, струящимся ледяной водой платье, кружила перед ним на столе, с каждым взмахом изящных рук и длинных ног порождая ворохи миниатюрной метели, заметавшей исписанные тетради и толстенные учебники.
Как бы не устарел труд Николаса-Незнакомца, он все еще оставался единственной книгой, известной Ардану, затрагивавшей столь эфемерную тему, как связь искусства Эан’Хане и Звездной магии.
Еще тогда, в Эвергейле, Арди прочел наблюдения Николаса, в которых тот рассуждал, что чем дольше занимается Звездной магией, тем крепче становится его искусство Эан’Хане и наоборот.
Ардан обнаруживал точно такую же закономерность. Ему теперь не составляло труда расслышать осколки имени Снега и Льда, да и призывать их, удерживая концентрацию и связь — становилось легче от месяца к месяцу.
Ледяная девушка, сверкая синевой, все танцевала и танцевала, а Ардан не сводил взгляда с накопителя.
Только, наверное, полный идиот, после шестичасовой тренировки с Гранд Магистром в области военной магии; все еще не до конца выздоровевший после выстрела в упор и встречи с демонологом, химерой и канализацией, станет пытаться взяться за вопрос, который мог определить все дальнейшее будущее.
Но Ардан, будто нечто подсказывало ему изнутри, чувствовал так же отчетливо, как ощущал продолжением собственной мысли фигурку на столе, что время пришло.
Разорвав связь с осколками имени и смахнув со стола стремительно исчезающую горку снега, юноша схватил накопитель, посох и уселся на пол.
Уложив перед собой кристалл, Арди, как учил Скасти, выровнял дыхание и прислушался ко всем своим органам чувств, а затем словно отвернулся от реальности, позволяя той показать то, что происходило с другой стороны, куда не проникал взгляд человека.