Выбрать главу

— Не умею кататься на коньках, — с легкой, совсем неглубокой грустью, вздохнула Тесс. — У нас в Шамтуре лед зимой совсем тонкий, так что негде было научиться. А теперь уже и некогда.

— Я тоже, — закивал Ардан.

Тесс повернулась к нему и в её глазах заплясали огоньки удивления.

— Серьезно?

— Да, — Ардан развернулся спиной к каналу, облокотился на парапет и вновь, запрокинув голову, подставил лицо под падающий снег. — Когда я вернулся из Алькады, то сразу начал работать на ферме. И… не знаю. Ребята, конечно, ходили на озеро. Летом купались. Зимой катались. Играли в шайбу. А я… Я, в свободное время, либо сидел с учебниками, либо баловался со Звездной магией.

Тесс встала рядом и приняла точно такую же позу. Девушка, еще четверть часа назад, вдруг сказала, что ей стало теплее и, развязав шарф, сняв варежки, расстегнула воротник пальто, чем вызывала осуждение и легкую зависть закутанных женщин.

— Это очень на тебя похоже, — протянула она с улыбкой и прислонилась плечом к его руке. Тесс была не выше метра семидесяти, так что разница в росте, даже несмотря на каблук, сказывалась весьма заметно. Но Арди, внезапно для себя, понял, что ему это нравится. — А я в детстве либо возилась с младшими, либо, изредка, проводила время с подругами. У нас, неподалеку, через пару улиц, жил фокусник. Не маг, а старенький фокусник. У него в доме всегда что-то жужжало, скрипело, порой даже взрывалось. Он любил мастерить механизмы. И один из таких механизмов делал из сахара съедобную вату.

— Вату? Из сахара? Съедобную?

Тесс кивнула со все тем же мечтательным выражением лица.

— Знаю, звучит глупо, но так оно и было. Разноцветная, жутко сладкая, он, как сейчас помню, лепил из неё самые разные вещи. Как из пластилина. Цветы. Фигурки зверей. Один раз сделал даже миниатюрный паровозик и запустил его по рельсам из тонких, воздушных шариков. Смеха тогда было… — Тесс, погружаясь в воспоминания, прикрыла глаза и расслабилась. — Вся детвора Шамтура любила старика. Прибегали к нему в перерывах между школой и подработками. А он и рад был. Никогда не отказывал в представлениях и экскурсиях по мастерской. Денег не брал, представляешь? Ни единого ксо…

— Детей любил?

— Безумно, — кивнула она. — У них с женой не получилось своих, а потом, когда та умерла от оспы, старичок остался совсем один. Заботливый, добрый и чуть чудной… знаешь, мне тогда казалось, что волшебники именно такими и должны быть, а потом…

Лицо Тесс чуть омрачилось и улыбка слезла с лица.

— Шамтур же приграничный город, Арди, — голос её стал тяжелее и печальней. — Мы постоянно сталкивались с группами Фатийцев, пробиравшихся к нам. Они взрывали производства, портили железнодорожные пути и… много чего еще. А в один вечер несколько Фатийских магов подожгли дом фокусника. Тот погиб под завалами. Не успели вытащить. Отец с братьями их, конечно, поймали, но было уже поздно.

— Фатийские маги убили простого фокусника?

— Его любил весь город, — ответила Тесс. — Он ведь дарил детям радость и кусочек сказки. И Фатийцы решили у нас все это отобрать.

Они замолчали. Ардан что-то слышал о том, что Шамтур, несмотря на статус города, являлся, скорее, чем-то вроде прифронтового форта-крепости. В нем, в основном, жили военные и рабочие оборонно промышленного комплекса.

— Когда ты жил в Алькаде, — перевела тему Тесс. — Тебе сложно было потом в Эвергейле?

— Очень, — не стал скрывать Ардан. — Почти целый год я каждый день боролся с желанием убежать обратно. К друзьям. В леса и горы.

— А сейчас?

Ардан промолчал.

— Реже, — ответил, наконец он, не желая врать, лукавить, или пользоваться наукой Скасти, чтобы обмануть Тесс. — Но порой, бывает, накатывает. Семья в Дельпасе. У них все хорошо. И, иногда, мне кажется, что мое место не здесь и не рядом с ними, а там. Среди лесных разливов и горных троп.

Они вновь замолчали ненадолго, а затем Тесс, чихнув, потянула его за руку в сторону Бальеро.

— Хватит нам грустить, Арди-волшебник! — нарочито весело чуть ли не крикнула Тесс. — Пойдем скорее дальше!

Он бережно и мягко обвил пальцами её ладонь, покорно отправляясь следом. Ардан чувствовал, как в его руке мерно бился огонек. Не беззащитный и хрупкий, а нежный и ласковый. Как тот, что согревал в самые постылые ночи внутри домашнего очага.

Они снова смеялись, опять болтали обо всем и ни о чем, а Ардан забыл о том маршруте, что выбрал. О каких-то формулах и расчетах. Он не думал ни об Алькаде, ни о второй канцелярии, демонологах, головоломках да, и если честно, и о магии тоже не вспоминал.

Они гуляли среди огней Бальеро, разрывавших ночную мглу неумолимыми блеском и сиянием. Как если бы кто-то сжалился над горожанами и позволил им в сезон, когда солнце видишь лишь в редкие часы, да и то — за окном, погрузиться в ясный, солнечный полдень молодой осени. И снег, скрипящий под ногами, казался им опавшими, шуршащими листьями.