Арди вдруг ясно, как если бы это была его собственная мысль, осознал, что если он двинется к мясу еще хоть немного, то…
Мальчик бросил быстрый взгляд на длинные когти, которыми Эргар удерживал добычу.
— Еда, — прохрипел Арди.
Барс издал звук, похожий одновременно на рык и фырчание.
— Это моя добыча, детеныш, — произнес зверь строго и грозно. — и я не помню, чтобы ты участвовал в охоте. Мой голод еще не утолен. Когда я закончу — ты сможешь заняться своим.
Мальчик, привыкший, что каждое утро его ждал вкусный завтрак, вечером — сытный ужин, а любое угощение или редкая сладость всегда доставалась в первую очередь именно ему, лежал на холодном полу и смотрел, как клыки и когти рвут плоть и огромные шматы мяса исчезают в бездонной глотке барса. Даже маленького кусочка от каждого из них было бы достаточно, чтобы утолить голод ребенка, но барс был непреклонен.
Тянулись минуты, пока, наконец, барс, не срыгнув часть крови и обломков костей, не отошел в сторону от того, что некогда являлось «добычей». Теперь же на полу лежал каркас животного с небольшими ошметками мяса, которые барс не стал отдирать от обслюнявленных, обглоданных костей.
— Можешь приступать, — будто с насмешкой произнес барс и растянулся на своем ложе, принявшись вылизывать шерсть от крови.
Арди поднял с пола небольшую кость. Сказать, что она воняла — отвесить весьма нетривиальный комплимент этому понятию, так как простое слово «вонь» явно не дотягивала до того серно-металлического, с легким оттенком гнильцы и испражнений, запаха, которые источала кость. Вот только мальчик этого почти даже не почувствовал.
То «нечто», что заставило его, невзирая на боль, усталость и ломоту в теле, двигаться в сторону пищи, точно так же — заставило буквально вгрызться зубами в остатки мяса на кости. Арди не заметил, как проглотил первую порцию, затем вторую, третью и… остановился он лишь когда понял, что уже некоторое время обсасывает «голую» косточку.
Отбросив её в сторону, мальчик с ужасом смотрел на окровавленные, покрытые непонятной слизью, ладони. Осознание произошедшего накрыло его волной, гребнем которой выступал все тот же запах. Только теперь Арди не только его вдыхал, но и каждым движением языка воссоздавал внутри собственного рта.
Живот забурлил, и ребенок едва сдержал рвотный позыв.
Что-то подсказывало ему, что если он сейчас расстанется с пищей (мысль об этом снова скрутила желудок) то неизвестно, когда в следующий раз ему удастся поесть.
Барс, лежавший вдали, грубо и с толикой презрения профырчал:
— Человек.
Так и потянулись дни, сменяясь неделями.
Арди просыпался, каждым новым утром замечая, что одежда на нем истончается и рвется, подставляя все больше и больше стремительно темнеющей кожи под далеко не ласковые прикосновения осеннего ветра. После пробуждения, приходящего все легче и приносящего все меньше боли, мальчик выпивал то, что скопилось за ночь в каменной чаше.
После этого, забившись в самый дальний и темный угол пещеры, мальчик просто лежал там, пока силы не покидали его и на начинался новый круг пробуждения, воды и сна. Иногда, целыми днями, Арди мог лежать в пещере совсем один. Обычно после этого Эргар возвращался с новой добычей и тогда мальчик мог утолить голод небольшим количеством мяса на кости.
Единственным занятием, которое ребенок смог для себя найти — порой выбираться из пещеры, но не далеко — всего на пару метров. За несколько недель у него даже получилось составить примерную, как говорил дедушка, «зрительную карту».
Дедушка учил, что оказавшись в незнакомой местности, надо в первую очередь представить себе центр нового края. Центром для Арди, разумеется, стала пещера Эргара. Затем, когда с центром было решено, следовало найти самый видный ориентир, который мог бы привести обратно.
Обычно, когда они играли с дедом в лесу, с этим не было проблем. Всегда находилось либо кривое дерево, сдавшееся, будучи молодым, натиску урагана. Или, может, старая звериная тропа, а порой и какой-нибудь куст, сильно выбивавшейся из общего соцветия.
Но здесь… пещера барса находилась высоко над землей. Так высоко, что мальчик впервые ранней осенью видел перед собой снежные поля. Такие глубокие, что наступив на слишком рыхлую поверхность, Арди бы утонул в них с головой. Благо он заранее проверил этот факт, столкнув под откос небольшой валун — на другой у него не хватило бы сил.