Один из бандитов, сидевших за столиком, скосил глаза, чтобы посмотреть, кто вошел. Тэп узнал его — Шэббит.
— Как дела, ребята? — спокойно спросил майор. — Не выпить ли нам по стаканчику?
С появлением Тэпа и Дока положение в корне изменилось. Теперь в ловушке оказались уже Мансоны. Если они повернутся лицом к Уолкеру и Спайсеру, то потеряют из поля зрения Тэпа и Дока. Когда начнется пальба, им придется стрелять наугад, так как солнечный свет будет бить прямо в глаза.
Шэббит заколебался, и благоприятный момент для начала потасовки был упущен.
— К стойке, джентльмены, — приказал Тэп. — Угощаю! Бармен, обслужите их… вот здесь. — И указал пистолетом на середину стойки.
Никто не видел, как он его вытащил, казалось, с ним и появился в салуне.
Один из клана Мансонов, которого Тэп видел на кладбище, отодвинул стул и встал.
— Почему бы не выпить? — произнес он без энтузиазма. — Вы теперь дружите с Киттери?
— Том Киттери — мой деловой партнер, — спокойно ответил Тэп. — Но меня не интересует ваша вражда, я не вмешиваюсь в семейные дела и не собираюсь участвовать в здешних разборках.
За этим человеком к стойке потянулись другие. Шэббит подошел последним, ругаясь про себя. Когда все Мансоны выстроились у стойки и бармен наполнил их стаканы, Дюварни сделал знак Уолкеру и Спайсеру отойти к двери. Потом подошел и заплатил за напитки.
— Окажите мне услугу, джентльмены, — сказал он. — Не отвлекайтесь от своих стаканов. Мой палец нажмет на курок при малейшем вашем движении, а мне нужно еще по крайней мере десять минут, чтобы доделать свои дела в городе. Я не хочу убивать кого-нибудь из вас только за то, что он высунул голову в дверь.
Выйдя из салуна, Тэп и его товарищи сели на лошадей и медленно поехали по улице. Они покинули город по дороге на Викторию, но очень скоро свернули с нее и поскакали к реке Сан-Антонио, добрались до нее, когда уже стемнело и, разбив лагерь на берегу, улеглись спать. Солнце еще не взошло, когда четверка снова отправилась в путь, а к полудню уже добралась до Виктории.
Спайсер и Уолкер остались сторожить лошадей, а Дюварни и Док Белден направились вдоль улицы. Неожиданно они увидели, как по дощатому настилу с противоположной стороны идет Мэди Коппинген. Тэп пересек улицу, снял шляпу и поклонился.
— Мисс Коппинген? — сказал он. — Приятно вновь встретиться с вами.
Тэп окинул взглядом улицу от начала до конца, внимательно изучая дома и даже окна на втором этаже.
— Не понимаю вас, майор Дюварни. Что нужно такому человеку, как вы, здесь, в Техасе? Том сказал мне, что у вас есть связи в Вирджинии, что вы объездили всю страну и хорошо знаете людей.
— Мне нравится Техас.
— Вам тут нравится? Трудно в это поверить.
— Конечно, женщине жить в Техасе нелегко, охотно признаю, но и городская жизнь не такая уж привлекательная.
— Все равно, любая жизнь лучше, чем эта, — перебила его Мэди. — Как бы мне хотелось… как бы мне хотелось уехать отсюда и никогда не возвращаться. Вам, мужчинам, может, и нравятся пыль, скот и потные лошади. Но я сыта этим по горло. Хочу обосноваться там, где жизнь… сплошное удовольствие.
— Пройдет время, и такая жизнь вам тоже наскучит, — заметил Тэп. Он снова окинул взглядом улицу. — У вас есть время отобедать со мной? Здесь в ресторане. Я был бы очень рад, если бы вы приняли мое приглашение.
— С удовольствием отобедаю с вами, но только после того, как куплю все, что мне надо.
Мэди отправилась по магазинам, а Дюварни вернулся к своим парням.
— Мы задерживаемся ненадолго, — улыбнулся он. — Хочу пообедать с Мэди Коппинген.
— Ну и счастливчик же наш майор, — сказал Уолкер, ухмыляясь. — Подцепить такую красотку!
— Я вам рассказывал об этой девушке, — посерьезнел Дюварни. — Она — невеста Тома Киттери.
— Никогда бы не подумал, она смотрела на тебя такими глазами, — заметил Джуд. — Но это не мое дело. — Он с беспокойством огляделся. — Нам быть поблизости? Как бы не случилось беды!
— На окраине города есть пекановая роща. Я приеду туда… через час, а вы пройдитесь по магазинам и ждите меня там.
Велт Спайсер заколебался.
— Вы уверены, что мы не понадобимся? Я слышал, что в городе полно Мансонов.
— Уверен. Будьте в роще к моему приходу.
В маленьком ресторанчике на окнах висели белые занавески, а на столах лежали белые хрустящие скатерти и салфетки. Легкой походкой Мэди вошла в зал через минуту после прихода Тэпа, и, заметив его, засияла.
— Не поверите, — сказала она, — я всю жизнь прожила рядом с Викторией, а обедаю здесь всего второй раз.
Он задумчиво посмотрел на нее. Сегодня она была необыкновенно хороша. Мэди, наверное, из тех девушек, подумал Тэп, которые любят компанию, развлечения и поездки. Да, такой тяжело сидеть на ранчо.
— Но ваша семья часто наведывается в город, — возразил Тэп. — Где же вы обедаете?
— Мы берем еду с собой, а иногда обедаем у друзей. — Она взглянула на него, и голубые глаза ее наполнились негодованием. — Вы здесь недавно, майор, и не успели еще узнать, что с наличными деньгами в Техасе сейчас плохо. У моего отца скота больше, чем у кого-либо другого в окрестностях Виктории, а наличных денег у него почти нет. Для того чтобы съездить в Новый Орлеан, мне пришлось отказывать себе во всем и откладывать каждый цент. И это вовсе не означает, что мой отец — бедняк, просто в Техасе все так живут.
Мэди выглядела очень несчастной, и Тэп задумался, любит ли она Тома Киттери. Том, несомненно, принадлежал к тому типу мужчин, которые нравятся женщинам. Он был высок и хорошо сложен, держался уверенно, легко сходился с людьми. Его семья имела обширные владения в западном Техасе, и, если бы не кровная вражда с Мансонами, Том был бы богат, во всяком случае, не беднее Коппингенов.
Однако всего этого Мэди, казалось, мало. Она хотела жить в большом городе и предаваться всем тем удовольствиям, из которых, по ее мнению, и состоит городская жизнь. Поездка в Новый Орлеан только раздразнила аппетит, но она была настолько короткой, что девушка не успела ничего понять и по-прежнему не хотела расстаться с иллюзией, что жизнь в городе — сплошной праздник. Мэди не подходила Тому Киттери, уроженцу Дикого Запада, который по складу своего характера мог жить только здесь.
— Города совсем не такие, какими кажутся вам, — осторожно заметил Тэп. — Большинство горожан и понятия не имеют о том, что вы считаете удовольствием и развлечением. Мне кажется, что жизнь здесь гораздо интереснее, лучше, чище, чем в большом городе.
Они продолжали болтать в том же духе, и Тэп, помимо своей воли, был вовлечен в разговор о Нью-Йорке и Вашингтоне, Ричмонде и Чарльстоне. Время пролетело незаметно. Прошло больше часа, прежде чем Тэп наконец распрощался с Мэди и добрался до рощи, где уже его ждали обеспокоенные товарищи.
Из разговора с Мэди майор понял две вещи: Мэди любит Тома, но разрывается между желанием стать его женой и стремлением навсегда уехать из Техаса. Мэди не верит, что Том победит в кровавой вражде. Она одержима мечтой, чтобы он забрал ее и уехал в какой-нибудь город, где они могли бы жить спокойно и счастливо. Сама по себе вражда не очень беспокоила ее.
У Тэпа создалось впечатление, что Мэди обо всем судит с чужих слов. Кто же внушил ей мысль, что Том не сможет победить в семейной распре, — ее отец? Или кто-нибудь еще? Интересно, а знает ли Том, что Коппингены не верят в его победу над врагами? Или о том, что среди них, а может быть, и среди друзей Тома есть человек, предавший его?
Опытный военный, Тэп не сомневался, что вчера кто-то сообщил Мансонам о том, что он и его товарищи отправились в Рефьюджио и вдогонку им послали своих людей. Как иначе можно объяснить тот факт, что преследователи чуть не загнали лошадей? Только благодаря чистой случайности Мансонам не удалось убить никого из них.
Доброжелательного и в общем-то открытого Дюварни жизнь научила не слишком-то доверять людям. Только очень немногие обладают сильной волей. В основной же своей массе человек слаб. За время службы на границе, где ежечасно подвергаешься опасности, сила и слабость характера проявляются самым неожиданным образом и порой в самое неподходящее время. В условиях войны трудно скрыть недостатки характера, которые в более благоприятных условиях могут никогда и не проявиться.